— Удаляй, думаешь, я такая глупая, что не сохранила нигде? Ты же меня знаешь, Кирюш, я умненькая девочка.
— Не называй меня так! — рявкнул и сморщился, ощущая боль в висках от собственного рыка.
Хотелось выдрать всё из головы, забыть сегодняшнее утро, стереть вчерашний вечер и сделать вид, что ничего не было. Что я провел Аиду до общежития, благополучно вернулся домой и уснул. А всё это кошмарный сон. Вот только он никак не желал заканчиваться.
— Чего ты хочешь? — процедил сквозь зубы, глядя на эту пиявку.
Она томно облизнула губы и выпятила грудь.
— Прикройся, — практически выплюнул.
Не смотрел ей ниже подбородка. Всё, чего я сейчас хотел — скорее свалить, но пока не мог.
Она фыркнула, потянула простынь, еле-еле прикрывая себя до ключиц, но пока молчала.
— Говори! — рыкнул, находясь в нетерпении.
— Ты уж определись, то заткнись, то говори. Какой ты непостоянный, — усмехнулась Карина, раздражая меня тем самым еще больше.
— Что ты хочешь за удаление этой фотки и за свое молчание? — оскалился, боль уже разрывала грудину.
Сам себя был готов съесть живьем за то, что испортил всё своими руками. Только решил измениться, остепениться ради Аиды, но нутро ведь не сломать, за несколько дней не переделать.
— Ты знаешь, чего я хочу, — улыбнулась, опустила глаза, играя роль скромницы.
— Не переигрывай, — дернул губой презрительно, крылья носа затрепетали.
— Какой ты скучный, — наклонила голову набок, — хочу, чтобы ты был моим, и никто о нашей ночи не узнает. Ну как, никто, ты же не желаешь, чтобы Аида узнала об этом, правда?
Прилегла боком, выставляя бедро, прикрытое простыней, напоказ.
— Нет, — сказал, как отрезал.
— Ну ты подумай до вечера, а то вдруг наша скромница Аида расстроится, плакать будет. Еще и о споре узнает, не сказал ей ведь до сих пор, трусишь? — ухмыльнулась до того нагло, что мне хотелось схватить ее за горло и откинуть к стене. Еле как сдержал бушующий внутри гнев.
— Тварь, — процедил, кинул в нее телефон, развернулся и вышел, вбивая подошвы ботинок в пол так сильно, словно сваи забивал.
“Нужно встретиться и поговорить. Набережная. То же место”.
Нажал “отправить” и стиснул переносицу пальцами. Иногда приходится вырывать сорняки с корнями, чтобы прекрасные цветы продолжали благоухать и цвести. Но как же тяжело будет вырывать самого себя.
Глава 24.1
Аида
“Доброе утро”.
Отправила сообщение и скрестила на груди руки, мечтательно закатывая глаза.
— Чего такая улыбка, м? — сонно протянула Мила, глядя на меня и при этом прищуриваясь.
— Да так, — ответила неопределенно, легла на живот и стала болтать ногами, чувствуя, как внутри всё порхает.
На душе царила легкость, в голове — пустота.
“Нужно встретиться и поговорить. Набережная. То же место”.
— Чего улыбаешься? — вдруг встрепенулась Мила, глядя на меня с улыбкой.
— Кирилл зовет встретиться. Видимо, шестое свидание, — дернула бровями, а затем вскочила, начиная метеором собираться на свидание. — Может, снова платье надеть?
Подружка при виде моих метаний рассмеялась, а затем присела на кровати, наблюдая и веселясь.
— С каких пор ты решила, что девочка? Раньше одни джинсы да кеды, — фыркнула Мила, а я остановилась, чтобы перевести дух.
— Точно, — закатила глаза и простонала, — какое свидание, у меня же сегодня бег. Может, перенести?
— С ума сошла, — тут же встала подружка и подошла ближе. — Ты уверена, что это свидание?
— Нет, — покачала головой, задумавшись.
А ведь и правда, обычно он предупреждал, что заедет.
— Оденься, как обычно, утро же, — пожала плечами подружка. — Не показывай, что только и ждешь его звонка. Надень вещи, как если бы ты была на тренировке, и ты пришла просто потому, что по пути.
— Думаешь? — поджала губы и задумчиво потрогала вещи. — Ладно, тебе лучше знать.
Честно говоря, в мужской психологии я разбиралась хуже, поэтому полностью положилась на мнение подруги. По итоге, готова я была в рекордные сроки, так что вышла из общежития уже через десять минут после сообщения от Кирилла.
— Не показывай, что только и ждала его внимания, поняла? — крикнула мне напутствие Мила, и я кивнула.
Впрочем, как только попала на улицу, все ее слова благополучно вылетели из головы. В животе у меня порхали бабочки, и всё, о чем я могла думать, это Кирилл.