— Все нормально, — тихо прошептала она, села и закрыла лицо руками. Рука стала мокрой и липкой: падая, она разбила себе нос.
— У вас кровь, — озадачено сообщил мужчина, открыл окно лестничной клетки, собрал с подоконника немного снега, достал из кармана носовой платок, завернул в него снег и присел рядом с ней. Саша низко опустила лицо, пытаясь спрятаться за челкой. — Чтобы кровотечение прекратилось, нужно повыше запрокинуть голову и положить на переносицу что-нибудь холодное, — посоветовал он. — Давайте, я помогу. Поднимите голову, иначе вы испачкаете себе всю одежду, — мужчина взял ее за подбородок и попытался приподнять ее лицо.
— Не надо, — прорычала Саша и оттолкнула его руку. — Идите туда, куда шли, и оставьте меня в покое.
— Простите, мадмуазель, я ведь просто хотел помочь, — извинился он, насильно вложил ей в руку свой платок, поднялся и зашагал вниз по лестнице.
Звук его шагов уже давно затих, а Саша все сидела на грязном полу, держа в руке холодный платок убийцы, не в силах поверить в то, что Крюгер ее не узнал. Было очевидно, что француз вышел из квартиры Ларисы Головиной, и в душе Сашеньки зародились сомнения — а стоит ли проверять, что он там делал?
Пока девушка размышляла, как ей поступить, на пятом этаже вновь открылась дверь. Она быстро вскочила на ноги, прижалась к стене и прислушалась. На лестничную площадку, тяжело шаркая ногами, кто-то вышел, потом послышался сухой кашель, свойственный курильщикам со стажем, чиркнула спичка, запахло дешевым табаком. Видимо, сосед вышел на лестницу покурить, решила девушка и подпрыгнула от неожиданности, когда старческий хриплый голос разорвал тишину подъезда.
— Ларка! Чаво дверь не закрываешь? Смотри, ща как мужики со всего района понабегут, потом не жалуйся! — старик мерзко захихикал, выкинул непотушенный окурок на лестницу, пошаркал к соседской двери, открыл и зашел в квартиру. — Ларка! Дверь закрой, кому говорю. Где ты, твою мать? — некоторое время было тихо, но спустя минуту раздался дикий истерический крик: — Убили!!! Ограбили!!! Милиция!!! Караул!!!
Саша сорвалась со своего места и сломя голову бросилась вниз по лестнице, чуть не сбив с ног Свистуна, который, услышав шум, помчался ей навстречу. Они выскочили на улицу, добежали до какого-то слабоосвещенного двора, плюхнулись на деревянные ящики, сложенные у служебного входа в продуктовый магазин, и постарались отдышаться.
— Что случилось? — спросил Лешка, обеспокоено глядя на Сашу, точнее, на ее распухший нос.
— Все очень плохо, Леш, — обреченно сообщила Саша и рассказала Лешке все, что произошло.
— Да, полный трендец, — внимательно выслушав Сашу, тяжело вздохнул Свистун и почесал макушку. — А я видел, что какой-то мужик из подъезда выходил, но Крюгера не узнал. Когда я в машину к нему лазил, лица его не разглядел, он спал, положив голову на руль.
— Узнал, не узнал, какая разница! Получается, что тот список, отмеченный у него в еженедельнике — это список обреченных на смерть. На смерть, Лешенька! И самое ужасное, что я в этом списке стою под номером «один». Он всех нас приговорил. За что? Почему я попала в этот список? И вот что странно: Лариса эта тоже воспитывалась в детском доме, как и я. Вероятно, буквы «Д.Д.» — означает детский дом. Это сумасшедший француз зачем-то убивает бывших детдомовок и всех, кто мешает ему это осуществить. Но на этом он не успокаивается и ворует трупы. Боже мой, Лешенька — он действительно Крюгер! Самый настоящий Крюгер из фильма! Может быть, у него раздвоение личности?
— По поводу раздвоения личности — ничего сказать не могу, кроме того, что оно начинается от задницы. Извиняюсь, я не психиатр. А вот версию относительно бывших детдомовок можно легко проверить. Завтра нужно к этой, как ее, ну, к бабе под номером «три», к Алине Репиной смотаться. Только я один к ней поеду, а ты меня будешь ждать дома.
— Вот еще! — возмутилась Сашенька.
— Что значит — вот еще! Неужели не понимаешь, что если ты опять с ним нос к носу столкнешься, он тебя узнает и прибьет. Так что не выступай, будешь ждать меня дома.
— Но он не просто убивает и трупы тырит — он еще что-то ищет. Сосед Ларисы кричал «ограбили», видно, в ее квартире тоже было все перевернуто вверх дном, как и у меня. Фигня какая-то. Предположим, что француз — не сумасшедший маньяк и список этот не случаен. А он не случаен, потому что наши фамилии замелькали в его еженедельнике еще до его приезда в Москву. Выходит, что у кого-то из нас троих есть что-то, что ему нужно позарез. Одно могу сказать наверняка — у меня точно нет того, что ему нужно, поэтому умирать за просто так мне совсем не хочется. Адреса-то он уточнял уже в Москве, похоже, меня с кем-то перепутали, Лешка.