Проступающее понимание на уровне подсознания было таким страшным и немыслимым, что в груди как будто перекрыли кислород. Зина стала судорожно хватать воздух ртом. Видимо, у всех была эта пелена, и никто не заметил потрясающего внешнего сходства Стаса и Макса. Но после слов Макса о родных близких людях, оставалось сделать только один вывод. Зина только не понимала, КАК это могло случиться? Ведь в то время Юля была замужем за Сережей, замечательным человеком, о котором все родные вспоминали с тоской, всегда говорили, как повезло Юленьке встретить такого заботливого и любящего мужчину? У Зины был только один вопрос к сестре:
- Юля, как ты могла?! А как же Сережа…?– с ужасом в голосе воскликнула Зина и упала в обморок от переизбытка чувств.
***
Суета вокруг Зины отвлекла всех от напряженного знакомства сына с отцом. Васька тут же велела Максу переложить Зину на диван в комнате, Юлю отправила за водой, отодвинула испуганного Стаса и велела прибежавшему Даньке открыть окно, чтобы впустить в душную комнату свежего воздуха.
Пришедшую в себя, безумно смущенную Зину, Васька велела Максу вынести на свежий воздух, настолько бледной выглядела потрясенная девочка. Но тут Васька просчиталась, забыв о подружках Зины, которых вроде как разогнала. Оказалось, они сгруппировались вокруг дома и сидели, как мышки, ожидая, когда появиться Макс, и можно будет с ним пофотографироваться, взять автограф, и вообще, высказать ему кучу восторгов.
Выходящий Макс из дома с Зиной на руках, вызвал истеричный шквал среди ее подружек, одна девочка, самая впечатлительная, которая видела якобы Бога, сама готова была хлопнуться в обморок. Васька разозленная возмутительно истеричной пасторалью, рявкнула на них:
- Дуры, не видите девке плохо? Разбежались все на километр!
Юля, за всем, что происходит, наблюдала, как во сне. С ней это происходит или это дурной сон? Она, привыкшая все и всегда держать под контролем, сейчас отдала все бразды правления в Васькины руки, и была ей бесконечно благодарна.
Юля понимала, что не избежать тяжелого разговора с Зиной, у бедной сестренки порушились все выстроенные схемы и шаблоны: Сергей был святой, Витя плохой, а тут вдруг Макс оказался отцом Стаса.
Зину уже привели в чувство, и она, забившись в угол скамейки, тихонечко подвывала, размазывая слезы по лицу. Макс сидел рядом, приобняв ее, успокаивал милыми ничего не значившими словами, понимая, что стал причиной обморока сестры Юли, догадавшейся об его отцовстве. Происходило черт, знает чего, но именно это как-то сблизило его с семьей Юли. Стас крутился рядом, тоже желая поучаствовать в спасении любимой Зиночки, задавал вопросы о самочувствии, они даже с сыном перекинулись парой слов.
Зина млела в объятиях и комплиментах Максима, заметив, с какой завистью, почти ненавистью на нее смотрели подружки. Васька тоже это заметила, и погнала девчонок к воротам, от греха подальше, уже собиралась их сопроводить за территорию участка, как одна заревела белугой, другие подхватили это плач, и ей пришлось сдаться, предупредив, что если они хоть шаг сделают от ворот дома, то вылетят отсюда со скоростью света. Испуганные такой возмутительной перспективы лишиться возможности смотреть на Максима, они согласно закивали.
- Устроили тут оперный театр! Солистки хреновы! – возмутилась Василиса, но с некоторой нежностью добавила. – Дуры малолетние…
Она их немного понимала, кумир приехал личной персоной. Но она то взрослая разумная женщина, не поведется на этого поющего пижона, хотя мужчина он очень привлекательный. Но вот Алексей, который давеча приезжал, был крутым мужиком со стальными яйцами, а этот модный кавалер ей казался излишне изнеженным. Не в ее вкусе, поэтому в ниц она падать не собиралась, хоть он и известный человек.
И еще, сегодня что-то изменилось в самой Ваське, после несусветного срама устроенного Витькой. Такие мужики, как Кондрат и Кадык произвели на нее неизгладимое впечатление, вот даже на искалеченного парня можно положиться, как он бился за свою Юльку, а Кадык потряс ее силой характера и нерушимой верой в свои патриотическо-рыцарские идеалы. И еще, после сговора с Кадыком, который ее просил приглядывать за Юлей и Кондратом, она чувствовала ответственность за зарождавшуюся семейную ячейку.