И всё же случались моменты безмятежности — как нынче, к примеру.
— Прекрасный день, — довольно выдохнул Корво, набивая трубку. Просторные наставничьи одежды трепетали на ветру, как птичьи крылья; воздух балансировал на той особенной тонкой грани между «зябко» и «свежо», когда ещё не мёрзнешь, но уже хочется поплотнее укутаться в накидку. — Просто замечательный.
Об этой потайной террасе, с которой открывался вид на всю северную часть острова, за минувшие годы не прознал только ленивый. Однако мало кто сюда забирался: всё-таки Корво Чёрную Птицу уважали, и его стремление к уединению — тоже. На вершине скалы виднелись увитые зеленью развалины башни Альбетайни Добряка, прежнего наставника, убитого клятым Галарином; внизу, у причалов, болталась одна-единственная лодка — странная, ярко-рыжая, будто бы дутая, на которой приплыла в своё время на остров Тея. Занимался рассвет. На горизонте, у Границы Ада, ярились вихри-воронки, пронизанные молниями; дремал в заводи кракен, распластав по волнам щупальца; к югу выпрыгивал из волн, на лету пожирая неуклюжих птеронимфусов, одинокий ику-тулсу, дальний его родственник — не только восьминогий, но ещё и крылатый, размером с небольшой корабль.
Ученики, впрочем, были загодя предупреждены о том, что поблизости резвится чудовище, и пообещали его не обижать.
— Тишь да благодать, — удовлетворённо покивал Корво в такт своим мыслям. — Самое время заняться личными делами и устроить себе наконец небольшой отдых, пока не свалилась с неба очередная катастрофа.
Докурив трубку, он выбил пепел о камень и оглянулся на двери подземного убежища, где Тея сладко спала после вчерашнего празднества в честь возвращения после полугодовой отлучки Костомару Бессмертного. Затем подхватил корзину с редкими островными деликатесами — фруктами, сластями, лепёшками, солёной рыбой редких пород, а, главное, с бутылью вина — и бодро направился вниз по склону.
Туда, куда никто из обитателей острова добровольно не сунулся бы — в Сады Безумия, где властвовала Благая Вердад.
Дурманные цветы; лозы, что опускались в море и ловили неосторожную рыбёшку, да и монстрами не брезговали; острые, длинные шипы; цепкие, хищные корни, которые порой заинтересованно высовывались из-под земли и могли сцапать за ногу беспечного прохожего… Сады таили в себе много опасностей, но и много соблазнов тоже. Благоуханный нектар; плоды величиной с человеческую голову, а порой и с целого ребёнка размером; ореховые деревья, плодоносящие по четыре раза в год — всё это влекло к себе не только учеников, но и молодых наставников. А безраздельно правила здесь Вердад — и её ученицы, садовницы; лишь они знали, как миновать все опасности невредимыми.
Ну, и ещё Корво.
Попетляв по тропинкам и раз-другой припугнув особо наглые — или голодные — кусты, он вышел к отвесной скале. Слева был обрыв; справа — густые заросли винной ягоды, пышные лозы, аккуратно подвязанные к крестовинам.
«Ну, была — не была».
— Есть кто дома? — кашлянул он деликатно, похлопав рукой по особенно гладкому, точно отполированному участку скалы. Потайные двери, конечно, не открылись, но где-то в глубине камня раздался истошный писк. — На островах говорят, что ранний гость — добрая весть и отрада хозяина.
Никто не ответил. Но деревья и кусты поблизости, даже безобидная винная ягода, зашевелились вдруг без ветра, хищно поскрипывая — точно намекали, что компост из незваных гостей, безусловно, выходит отрадный.
Но Корво этим было не напугать.
— Тут намедни Костомару вернулся с островов, — невинно продолжил он. Растения заинтересованно вытянулись к нему, прислушиваясь. — Привёз кое-чего… Лично мне. А я как истинно хороший друг решил поделиться.
Сказал — и выразительно покачнул корзиной.
Бутылка многозначительно булькнула.
Выдержав пристойную паузу, тайные двери снова пискнули — и гостеприимно разъехались. Вердад стояла на пороге, укутавшись в длиннющую вышитую шаль, и поправляла огневеющие цветы илим-нар в седых волосах.