Глава 15, которая начинается со странной встречи
— Здравствуйте. Можно я угощу вас кофе?
Таня сидела в городском кафе и наслаждалась ромовой пикантностью тирамису, когда услышала рядом с собой приятный мужской голос. Она подняла голову, собираясь сказать, что занята и никак не может разделить кофе с незнакомцем, но слова застыли на губах. Перед ней стоял высокий мужчина в элегантном белом пальто, под которым виднелись классические брюки и дорогая черная водолазка. Лицо его было длинным и уже немолодым, и с него смотрели глубоко посаженные светлые глаза. Лицо это ничего не выражало, оно было совершенно спокойным, как гладь озера в ясный солнечный день, но каждая его черточка была Рите до умопомрачения знакомой.
— Итак, мне можно присесть.
— Да, прошу, — проговорила Рита непослушными губами и чуть не добавила его имя: “Равновесие”.
Да, перед ней был Равновесие, один из пяти Верховных божеств, и в этом не могло быть никакой ошибки. Она знала его всю свою жизнь, и это лицо, и бесстрастное выражение глаз, и саму его сущность. И как бы она смогла ему отказать?
— Что ты пьешь?
— Раф. Смородиновый.
— Хм, закажу себе такой же.
Равновесие сидел напротив, будто они старые знакомые и просто пришли выпить кофе, поделиться новостями. Разве что абсолютно безэмоциональное лицо бога все портило, зато Рита волновалась за двоих. Её сердце билось сильно и гулко, так что казалось, что каждый удар отдавался во всем теле. Вот рту пересохло, а по затылку расползся мороз.
— Зачем ты здесь… — хотела было спросить Рита, но Равновесие поднял руку, останавливая её. — Но мне нужно… — Равновесие качнул головой, и Рита сдалась, нахохлилась и замолкла.
Девушка в наутюженном коричневом переднике принесла большую голубую кружку кофе, пенка которого была присыпала сухой перетертой смородиной. Кисловато-сладкий запах её, усиленный горячим напитком, повис над столиком, дразня аппетит. Равновесие сначала вдохнул аромат, прикрыв глаза, а потом поднес чашку к губам и сделал аккуратный глоток. Рита наблюдала за ним, как перепуганная кошка, готовая в любой момент или выпустить когти, или со всех лап лезть на дерево.
— Очень мягкий и слишком сладкий на мой вкус, — вынес вердикт Равновесие, отставляя чашку в сторону. — Но всегда приятно получить новые впечатления о мире людей.
Рита слушала его, обмирая от страха и нетерпения. Начал дургать ногой против воли. Что ему нужно? Не мог же Равновесие спуститься в мир людей ради чашки кофе и модной водолазки.
— Ты нервничаешь, — равнодушно заметил он.
— Ещё бы! — воскликнула Рита, испуганно огляделась, чтобы убедиться, что не привлекла лишнего внимания, а потом зашипела: — Что случилось? Зачем ты здесь?
— По своим делам, — ответил Равновесие, и Рита была уже готова выдохнуть с облегчением, когда он продолжил. — Но есть моменты, которые нас смущают. Мы их не обговорили заранее, и это наше упущение.
— Что за моменты?
— Ты понимаешь, что никто не должен знать о тебе, нас и обо всём, что происходит?
— Никто мне и не поверит. Уже то, что я читаю по звездам, делает меня местной сумасшедшей, — хмуро заметила Рита.
— Я с тобой не соглашусь, — заметил Равновесие, сделав очередной глоток кофе. — Есть девушка, которая прекрасно проводит время с твоим вороном и уже примирилась с тем, что он болтает, как… Как же это называется? Прибор такой. Радио, — радость догадки не затронула ни один мускул на его лице.
— Майтес.
— Он самый. Если люди будут догадываться о реальном положении вещей, это нарушит равновесие. А ты догадываешься, что я ценю превыше всего.
— Догадываюсь.
— Вот и славно. Так что в твоих интересах, чтобы никто ничего не знал. Считай, что это новое условие твоего испытания.
— Вам не кажется, что менять правила по ходу игры не честно? — в сердцах воскликнула Рита.
— Так считает Справедливость. Но она в меньшинстве.
Равновесие пил свой кофе, Рита смотрела на него, чувствуя странное болезненное возбуждение. Все-таки нужно было, подобно перепуганной кошке, бежать и прятаться.
— Если это всё, я пойду, пожалуй.
— Сиди, — спокойно велел Равновесие, и ослушаться его было невозможно. Она буквально приросла к стулу. — Доешь пирожное и допей кофе. Они вкусные. И оставлять еду нехорошо. Это нарушает… ну, ты знаешь.
Тирамису больше не казался вкусным. Он был пресным, а кофе слишком сладким, приторным, невыносимым. Но Рита ела и пила, как было велено. Из всех Верховных только Равновесие она боялась. Не строгую Справедливость, не истеричную Любовь, не взрывного Войну и даже не жуткую Судьбу, а этого равнодушного и бесстрастного Равновесие. Рите казалось, что за его спокойствием скрывается настоящая истинная жестокость, холодная и безэмоциональная, а потому неизбежная и невыносимая.
— Я знаю тебя с момента твоего рождения, — скучным голосом вдруг сказал он. — И хотел бы, чтобы ты вернулась. Потому что твоё отсутствие…
— Я же только всё порчу, — Рита вскинула на него взгляд. — От меня одни неприятности.
— И в этом тоже часть равновесия.
На короткое мгновение показалось, что его губы тронула тень улыбки, но в следующее уже всё было, как раньше.
— Я учту твои советы. Я могу идти?
— Да, конечно. До встречи наверху.
Когда Рита уходила из кафе, он всё ещё сидел за столиком, но она не обернулась.
***
Май сидел на шкафу и изображал из себя глупую птицу. Окна были закрыты, и бежать ему было некуда.
— Ты подставляешь нас! — кричала Рита. Щеки её горели от злости и жары, волосы растрепались. — Меня нашёл сам Равновесие, а ты слышал, чтобы он вообще покидал вечные залы? Не смей молчать!
Она сняла тапок и хотела было запустить в пернатого наглеца, когда в дверь постучали.
— Ты опять верь не запираешь? — в комнату заглянула Кира. Она выглядела непривычно тусклой, под глазами залегли круги. Майтес наконец пошевелился на своём месте, повернулся к двери. — Ой, Май, привет. А ты знала, — Кира прошла в комнату, схватила Киру за руку, — что он разговаривает?
— Да, Май знает пару фраз, — расплывчиво ответила Рита.
— Да нет же, он умеет разговаривать! Как человек. Он строит длинные фразы и вообще довольно зануден.
Рита бросила взгляд на шкаф, мол, ну что, рискнешь открыть клюв? Май не рискнул, хотя было очевидно, что такая нелестная характеристика его задела.
— Кир, ты чего. Птицы не умеют общаться.
— А этот умеет! Май, скажи ей!
Кира подлетела к шкафу и задрала голову. Глаза у неё были огромные и несчастные, и в них отражали глаза-бусинки Мая.
— Мы смотрели “Чужого” и если всякую гадость. Я рассказывала тебе про кино, ну же, не молчи! Пожалуйста.
Рита с сочувствием посмотрела на друзей. Она странным образом чувствовала, что Маю плохо. Он молчал, испугавшись недовольства Равновесия, но выглядел необычно поникшим и даже как будто стал меньше размером, словно и вовсе хотел исчезнуть.
— Кир, пойдём, я тебе чай налью. Я испекла пирожки. Ты мне расскажешь про стратегию продвижения, — в голосе Риты слышалась откровенная жалость, которая могла бы обидеть друзей, но она ничего не могла с собой поделать.
— У тебя отвратительные пирожки. Горелые снаружи и сырые внутри! — со слезами в голосе ответила Кира, и Рита даже не стала с ней спорить: пирожки и правда были сырыми. — Май, меня отец выгоняет из дома, сегодня спрятал всю еду из холодильника, я завтракала поп-корном. Я осталась без учёбы, работы и, кажется, без семьи. Но если сейчас окажется, что у меня кукуха поехала, я тогда… Тогда… Не знаю даже.
Кира как будто потухла. Куда только делась её обычная энергия и огонёк в глазах? Она безвольно опустила руки и смотрела куда-то в сторону.
— К чёрту! — громко возвестил Майтес.
— Май! — воскликнула Рита. Ворон расправил огромные крылья и спустился со шкафа на стол. Кира подняла на него вновь заблестевшие глаза. — Нельзя! Равновесие же сказал…