Под шкуры толщей боль.
— Но он же хотел убить тебя, миленькая, — оставь его он пред тобой никто никтожество пропащий человек со мною же тебе куда как лучше — слышишь!
— Если он так ко мне относится значит ничего другого я просто не заслужила.
Засверкала первая слезинка.
— Да ты просто свихнулась, Энджи! Поехали с нами — брось ты его!
Отпрянула и тыльной стороной руки нос утерев сказала еле слышно:
— Не сбивай меня с толку, Руби. Если уж я ему нужна, значит без меня он не сможет и с этим я ничего поделать не могу!
— Да ты то же самое и о Филе говорила! Ты же повторяешь свои ошибки! Выйди ты из этого порочного круга, хватит с тебя, слышишь? Поехали с нами, Энджи!
Лицо в морщинках тихо:
— Руби, Руби, он ведь действительно без меня не может!
— Это я без тебя не могу! Он же тебя угробить хотел!
— Он такой несчастный!
И тут из глаз его вдруг дикое быка:
— Сука ты безмозглая, вот ты кто!
Сказал и тут же к ней спиной что растворилась в общей суматохе словно и не было Руби. Все спинами лишь Арми лицезреет вчерашнего вождя.
Прощай, Арми. Мы больше не увидимся. Поезжай куда-нибудь в Шотландию или еще дальше. Впрочем, это уже твое дело.
На бамперах устраиваются эти мерзкие новые твари. Любят кататься за здорово живешь да и по пути им видно со всеми. Все. Поехали. Мир опустел. Под знаком, на котором указан поворот на Франкфурт, неведомые двое. Она и он. Мир полыхает. Выгорает изнутри.
Двуногие — святой и Анджелин — бредут неспешно к «банши». Безмолвное себя принесшей в жертву:
— Куда теперь?
— Его несет со страшной силой — Касс только масла в огонь подбавит.
— Я не о них, я о нас.
— И все эти музыканты они ведь ничем не лучше их уносит туда откуда возврата нет. Их кундалини
— Скажи мне честно, Кол, неужели тебе их не жалко?
— Новое пространство-время стряхивает с себя корку былого — неужели ты этого не видишь?
— Ты никого не любишь!
— В Швейцарию мы не поедем — там нам ловить нечего! Мы отправимся на восток. Что до любви, то я люблю лишь то, что обладает формой.
Сомкнулись дни и свет сошелся над ними, живот же ее рос день ото дня. Апрель суетился производя на свет мириады живых тварей кишевших по обочинам дорог и наполнявших мир писком, стрекотом, жужжанием и шипом. Он болтал без умолку. Мы должны жить рядом с простыми людьми, Энджи, быть такими же как все, мы должны любить в них людей — главное, чтобы они не засыпали — понимаешь? Змеи снов.
В один прекрасный день они оставили машину на обочине и дальше уже шли пешком — по мягким травам.
И мягко она говорила в ответ мир потерял себя но это все тот же мир ты только посмотри вокруг ты должен говорить о другом — как уберечь в себе то, что еще остается, как донести, как сохранить. Когда морок разойдется, все это будет нужно.
Милая моя какая ты все-таки глупышка если миру что-то и нужно так это уйти от себя забыться ему нужен дурман нужна сома. Психосоматика. Сома-Дева. И все такое прочее.
Повсюду цвели пионы.
Так шли они от деревеньки к деревеньке все дальше и дальше на восток. И на исходе лета Анджелин родила дочь.
Куда бы ни приходили они им задавали один и тот же вопрос: «Как вы относитесь к христианству?» А однажды кто-то назвал Чартериса антихристом
Принимать ту или иную сторону может лишь спящий — это все равно что спать на том или другом боку
Основа снов
Когда мы пытаемся понять себя пытаемся очнуться
Мы погружаемся в еще более глубокий сон
Вы зря говорите о каком-то постоянстве о каких-то особенностях своей натуры
В нас заключено куда больше чем мы можем вместить
Наше внешнее предзадает нам наши «я» хотим мы того или нет внешнее же не более чем доступное нашим чувствам изъявление внутреннего определенным образом обусловленного названными «я»
Любое серьезное суждение произвольно
Если мы всецело «здесь», нас нет «там», если мы только «там» нас нет нигде
«Там» множественно
Голозадые дети — его ученики
Не пытайся учить — учись у них
Гнев был неведом ему смех пришлых его не задевал кто знает тот не смеется кто смеется тот не знает
Самолеты в далеком небе. В другом небе.
Главное чтобы они сидели правильно все прочее неважно
Они напрягали слух пытаясь расслышать ответ
Разве возможно сказать единственная возможность обратиться к ближнему коснуться потаенного в нем заключена в молчании