— Да не отношение даже, — тоже вздохнула девушка. — Нормальная защитная реакция. Новое естественно вызывает настроженность и опасение, ведь оно неизвестное, а значит — может быть опасным. Печалит то, что потом отношение может поменяться на противоположное. Стоит доказать свою полезность, и ты уже желанный гость. Тебя приглашают за стол, тебя угощают, с тобой хотят выпить.
— Звучит не очень плохо, — заметил бард. — Мне лично такое нравится больше, чем костер.
— Да, но я о другом. Это же какая-то автоматическая реакция, знаешь, как у лягушки — ткни ее иголкой, она лапку отдернет. Да или человек, который дотронулся горячего чайника. Он сначала отдернет руку, а потом только поймет что случилось, потом боль почувствует. А среагирует не задумываясь. Стимул — реакция. С лягушкой это просто более показательно, так как у лягушки разума нет. Это хорошая реакция, по большому счету, ведь глупо размышлять, когда рука в огне, надо действовать, спасать конечность, чем быстрее, тем лучше. Но я же не огонь, и не иголка, — в голосе чародейки Саймону послышалась давняя грусть. — Я ведь человек, как и они. А они почему-то оценивают меня как угрозу. Первой реакцией идет отказ — уйти или уничтожить. А потом уже оценить и приветить, если я покажу какую-то полезность. Ну знаешь, это они не меня оценивают, это они мою функцию оценивают. Сначала я плохая, только потому, что пришлая. Затем я для них хорошая и желанная. Потому что делаю что-то полезное. А если я откажусь это делать? Снова плохой стану?
— Ох.
— Понимаешь, когда появляется новый человек, естественно испытывать настороженность. Даже если он не угрожает, а наоборот, очень милый и приветливый. Выведает такой приветливый все, а через месяц армию приведет. Ну, условно. Просто какую-то пакость сделает, воспользовавшись доверием.
— Бывает. Так и учишься не верить хорошему. Становишься подозрительным.
— Да. Есть разные взгляды. Есть презумпции невиновности, есть убежденность в доброте большинства. Есть подозрительность до паранойи. Но ведь нормальным делом является оценка по факту. Пусть вначале с подозрением, но потом ты понимаешь кто перед тобой. И если гость обманет добрые ожидания, то ему же хуже. А не реакция-маятник. Ты мне делаешь хорошо, я тебя люблю. Ты не делаешь — я тебя ненавижу.
— Эмм… Не уверен, что понимаю твою мысль, — признался бард.
— Да не обращай внимания, — махнула рукой Лайза. — Так, мысли вслух. Просто вот приходишь ты в новое место… так, по дороге шел, переночевать остановился, а тебе местные говорят: привет, странник. Переночевать? Да можешь там, в стогу. А ты вообще кто? Бард? А не споешь ли нам? А мы тебе в ответ ужин хороший. Или другой вариант. Приходишь ты, а тебя сразу вилами тычут и прочь гонят. Убегаешь и кричишь, да бард я! И поешь. Тут они резко останавливаются, начинают тебя за стол звать. А когда ты говоришь что все, концерт окончен, пора баиньки, тебя обзывают словами нехорошими и вновь за вилы хватаются. Тебе бы как было приятнее?
— Хе! В первом случае оно как-то более человечески выглядит!
— И я о том же, — вздохнула Лайза. — А, не обращай внимания. Наверное мне в отпуск пора, а то совсем на сентиментальность потянуло. Или это так обстановка действует? У меня стойкое ощущение, что мы идем вверх ногами.
— Да? И у меня тоже! Слушай, а почему книзу так усиливаются все эффекты искажения пространства? Мы приближаемся к источнику возмущений, или это пирамида так давит?
— Я думаю, что это проявляется эффект портала, — высказала свое предположение чародейка. — Это именно он так действует на все окружающее. Хильдар обнаружили эффект, однако либо не поняли его причину, либо поняли, но решили использовать эти искажения для развлечения. И не запретили доступ в пирамиду, а устроили из нее аттракцион.
— Думаешь, портал в основании пирамиды? На самом нижнем уровне?
— Не знаю. Возможно.
— Но если он искажает пространство, значит он действует?
— Не могу ответить. Возможно он сломан. И то, что мы наблюдаем — побочный эффект. Придем на место, узнаем.
— Думаю, хильдар не оставили доступ к порталу, — сказал бард.
— Почему?
— Иначе об этом бы говорилось в рекламе. Не просто лабиринт, а загадочный портал в глубине лабиринта.
— Хм, логично, — признала Лайза. — Не подумала о такой возможности. Например, если рядом с порталом искажения слишком велики и находиться там просто опасно, то естественно никого туда не пускать. Или… хильдар о портале и правда не знают.
— А не может быть наоборот? — через какое-то время задал вопрос Саймон. На восемнадцатом уровне с восприятием хода времени были серьезные трудности. Здесь можно было идти до хорошо различимого, и явно находящегося в нескольких шагах впереди, ориентира столько, чтобы успеть проголодаться и устать. А можно было стоять на месте, ощущать сигналы мышц, видеть свои ноги, стоящие на одном и том же месте, и при этом перемещаться. Испытывать ощущение перемещения в пространстве, и через какой-то период времени обнаружить себя в другом месте. Все так же стоящим неподвижно. Сколько времени это занимало оставалось неизвестным.
— В смысле?
— Не портал наводит искажения на пирамиду, а пирамида генерирует искажения, благодаря которым портал функционирует как портал?
— Хорошая идея, — кивнула чародейка. — Такое бывает.
— Правда? А я уж обрадовался, что придумал.
— Бывает. И даже более того — бывает возникшее естественным путем.
— Ого, как это?
— Ну, помнишь, я говорила, что законы природы — это запреты, некие границы реальности?
— Ага.
— Но это именно границы в смысле черты края. Они существуют не абы где, установленные по чьей-то прихоти. Они не ограничивают реальность, а отделяют реальность от нереальности, возможное от невозможного, бытие от небытия. За ними принципиально не может существовать что-то, не являющееся реальностью.
— То есть вообще ничего? — уточнил Саймон.
— Мы даже не сможем этого понять. Для нас это истинное небытие. Однако может быть, что там что-то есть. Но мы абсолютно, тотально, совершенно никак, категорично не можем это воспринять. За этими границами нет абсолютно никаких привычных нам понятий. И нас тоже нет.
— Ух.
— Именно поэтому законы природы нельзя обойти или нарушить. Это не границы между государствами, которые можно сместить. Это не законы общества, которые могут быть изменены волей или временем. Это абсолютные границы бытия. Не рамки, ограничивающие бытие, а рамки, показывающие, что вот это — бытие. Как твоя кожа служит границей тебя и нетебя, так и границы реальности, выраженные законами природы, отделяют то, что может быть, от того, что быть не может. Если там что-то и есть, то оно абсолютно нам чуждо, как и мы ему, и никакие мосты или связи между нами попросту невозможны. Для нас этого чего-то все равно что нет вовсе.
— Ясно.
— И какие-то возможные хитрые штуки, которые вроде бы нарушают законы природы… Вроде некромантии, возвращающей к жизни умерших. Или мгновенных перемещений телепортации. Они хоть и выглядят странно, однако нарушениями этих законов не являются. Они — это новое, более глубокое понимание сути реальности. Новое открытие в науке, дающее более глубокое понимание устройства мира. Или магия, открывающая еще одно измерение этого мира. Их "чудеса" — на самом деле просто новое, лучшее понимание настоящих границ. Их уточнение. Реальность сложна и многогранна, а наше представление о ней постоянно улучшается. То, что раньше казалось барьером и концом, со временем становится лишь кочкой, а то и трамплином! Но кое-что остается невозможным, абсолютно и принципиально. Скажем, быстрое перемещение возможно, а вечный двигатель — нет. И никак его не сделать.
— Почему?
— Не производится энергия из ниоткуда. Даже если устройство может работать очень долго, или вроде бы питается из воздуха, из ничего, из пустоты. На самом деле это не так. Либо этот двигатель получает энергию из огромного источника, который может быть воистину огромным и мощным, и хватит его на жизни многих и многих поколений людей, но однажды все же он исчерпается. Как, например, ветряные и водяные мельницы. Начало их — это тепло Коар, нагревающее воздух. А это создает ветер, это заставляет испаряться воду с поверхности океана, которая переносится ветром на огромные расстояния, выпадает дождем над землей, и вновь стекает к океану. Для нас энергия получится даровой, и нам остается лишь собрать ее. Либо же двигатель, называемый вечным, собирает низкопотенциальную энергию, рассеянную в окружающем мире, и данной энергии ему хватает на какие-то действия. Как барометр двигает стрелку лишь с помощью изменения давления воздуха. Это здорово и полезно. Но энергия не возникает из ничего. Мы жжем природное топливо, или тратим ману, или пользуемся движениями сил общепланетарного масштаба, или собираем крохи и остатки для мелкой работы. Ты знал, что даже падающие капли дождя можно использовать как источник энергии?