— Я даже не хочу думать, кто мог сделать эти ходы. И почему эта штука ко мне поворачивается.
Через этот муравейник вела дорога, вымощенная каменными плитками. Где-то следующая по туннелям, где-то переходящая из одного хода в другой, где-то превращающаяся в искусственный коридор.
— По крайней мере, не заблудимся, — отметила Лайза. — Я почти уверена, что эта дорожка ведет именно туда, куда нам и нужно.
— Главное, чтобы не к тем, кто проложил эти ходы. Потому что я не вижу на стенах никаких следов инструмента. А встречаться с животным, которое способно проделать такой лаз в каменистой почве, мне не хочется ну вот совсем.
— Да ладно, неужели тебе даже не любопытно взглянуть? — с улыбкой спросила у спутника чародейка.
— Ни капельки.
— Эх. Ничего, все равно их уже тут нет.
— Почему?
— Дорожка, — указала девушка. — Она явно построена уже после этих туннелей. Если бы здесь продолжали водиться те, кто проложил эти ходы, они бы не дали построить этот путь. Так что либо они ушли, либо их уничтожили строители Ат-эль-Коар.
— Я как подумаю, сколько же времени прошло с тех пор, так дух захватывает, — признался бард. — Такая пропасть лет. Веков. Тысячелетий. Я в Империи, в Халифате Сахры, просто в путешествиях видел здания, построенные в первом веке нашей эпохи. Они… древние. Им сотни лет, и это чувствуется. Просто какая-то седая аура окутывает стены тех зданий. А храм Ат-эль-Коар уже был древним, когда их возводили. Он выстоял под бурями Смутных времен, он стоял при Древних. Ха-ха! Он был древним еще при Древних!
— Прикосновение к чему-то большему, чем ты сам, вызывает трепетные чувства, — согласилась Лайза. — Контакт с тем, что существует на протяжении сотни поколений, возвышает душу. Это распахивает перед тобой историю. Увеличивает время. От твоей собственной жизни обращает тебя к жизни всего человечества. И ты вспоминаешь не только свой жизненный опыт, а опыт всех своих предков. Далеких предков, живших в других условиях, но объединенных с тобой в одно целое — человечество. И ты чувствуешь себя их наследником и продолжателем их дела. Наследником цивилизации.
— И ты еще меня зовешь поэтом, — заметил Саймон после недолгого молчания.
— Но ты и есть поэт, — недоуменно развела ладони чародейка. — Именно поэтому я тебе это и рассказала. Потому что ты можешь понять.
— Хм. Засмущала ты меня, — шмыгнул носом бард. — Мне… отойти нужно.
Лайза вскинула руку в сторону — да пожалуйста, мол. Саймон отошел с мощеной дорожки в ближайший туннель и вскоре скрылся за поворотом. Чародейка уселась, скрестив ноги, и о чем-то задумалась.
Сделав дела, бард поднял факел и осмотрелся. Круглый туннель перед ним шел заметно вверх и казался немного странным, каким-то несоразмерным. Саймон присмотрелся внимательнее. Так и есть, диаметр уходящего туннеля понемногу увеличивался, это и нарушало перспективу. Более того, на сводах туннеля явно были различимы следы обработки.
— Хм, интересно…
Бард оглянулся в ту сторону, откуда пришел. Снова посмотрел в уходящий туннель. Мотнул головой и сделал шаг обратно, к дорожке. Оглянулся на туннель. Остановился. Затем махнул рукой.
— Я только гляну быстренько, — и побежал вверх.
Туннель раздваивался. Круглый ход уходил еще круче вверх, а прямо шел короткий прямоугольный коридор, оканчивающийся аркой. Бард медленно прошел дальше, освещая себе факелом дорогу. За аркой в полу коридора зияла широкая дыра. Саймон осторожно встал на краю, придерживаясь рукой за корни на стене, и глянул вниз. Дна не было. На другой стороне провала коридор расширялся, превращаясь в темную пещеру. В глубине пещеры тускло сверкнуло что-то металлическое. Бард убедился, что у него за спиной висят еще три факела, и метнул горящий в пещеру.
— Ух ты!
Посреди небольшой полукруглой каменной пещеры стояла каменная тумба. А на тумбе — золотая статуэтка, изображающая крылатую женщину с поднятыми руками.
— Ухты-ухты-ухты!
Саймон отошел чуть дальше от провала, глянул, примерился. И рванул вперед. Длинным прыжком бард преодолел дыру и, перекатившись, вскочил. Поднял факел и подошел к тумбе. Осмотрел ее более внимательно. Грубо обработанный куб, однако в центре его верхней грани торчал широкий каменный диск, на котором и стояла золотая статуэтка. Между кубом и диском бард заметил тонкую щель.
— А вот знаю я такие шутки, — пробормотал Саймон, отступил на шаг и начал осматривать пещеру. — Ага!
Бард поднял с пола обломок, взвесил его в руке и остался удовлетворен. Примостил факел в щель между камней в стене. Подошел к постаменту, чуть нагнулся, протянул над статуэткой руки, в одной из которых держал камень. Двинул локтями, поправляя рукава куртки. И быстрым движением заменил статуэтку на обломок.
Все было тихо. Саймон перевел дух, выпрямился и улыбнулся. Отвернулся, вынимая факел.
Диск медленно и плавно ушел вглубь куба. Из-за сводов пещеры раздался приглушенный грохот.
— Вот же блин! — опрометью бард кинулся прочь, на бегу запихивая статуэтку в наплечную сумку.
Перед дырой Саймон затормозил. Впереди из арки медленно опускалась каменная плита, грозящая вот-вот перекрыть коридор. Бард швырнул факел под арку, разбежался и прыгнул через провал.
Ему не хватило совсем чуть-чуть. Саймон ударился грудью о край провала, но смог уцепиться за один из корней, вившихся на полу. Корень затрещал и подался. Бард зашарил ногами по стене провала, безуспешно пытаясь найти опору. Плита в проходе медленно опускалась, дойдя уже до середины. Бард потянул за корень, стараясь выбраться. Корень резко подался вперед, но выдержал. Саймон зарычал и с удвоенной силой начал подтягиваться. Каменная плита опускалась, между ней и полом оставалась все уменьшающаяся щель.
Саймон вылез из провала и рыбкой кинулся под опускающуюся плиту. Успел проскользнуть, и за его спиной плита с грохотом коснулась пола.
— Фух! — бард медленно встал, придерживаясь за плиту, и поднял чуть не потухший было факел. — Это было круто.
Саймон успел сделать пару шагов прочь, когда шум за спиной заставил его обернуться. Из круглого хода, уходившего вверх, раздался звук, похожий на тот, что издают вращающиеся мельничные жернова. А затем из хода выкатился огромный каменный шар, устремившийся к барду. Саймон бегом рванул прочь.
Туннель по дороге туда не был таким длинным! Бард отпихивал руками свисающие корни, цеплявшиеся за его одежду, и продолжал бежать. Только бы не споткнуться!
Уменьшающийся диаметр туннеля сделал дело и шар остановился, не догнав быстроногого поэта. Ход к таинственной пещере был надежно запечатан. Однако сокровище пещеры было у барда. Саймон не сбавляя шага проверил сумку и довольный выскочил из туннеля на дорожку из плит.
— Вот скажите мне, друг мой, — раздался за спиной барда ленивый голос чародейки. — Почему стоит только вам отойти по надобности, как вы тут же находите какие-то приключения?
— Неправда ваша, тетенька! — Саймон был в радостном возбуждении от адреналина, от бега и от успешного приключения. — Это всего лишь второй раз, считая Белый лес. А сколько раз я отходил нормально, без происшествий?
— Ох, — Лайза одним плавным движением поднялась из сидячей позы. — Ради чего хоть?
— Вот! — довольный бард достал из сумки золотую статуэтку.
Чародейка несколько секунд изучала сокровище, пока не задала вопрос:
— Зачем?
— Ну, она красивая, и тебя напоминает. Я думал тебе ее подарить, на память о Лире, — признался Саймон. — А то скоро уже телепорт ведь. Ты уйдешь, и без сувениров…
Лайза долгую минуту смотрела на спутника, не произнося ни слова. Затем повернулась и зашагала дальше по дорожке. Саймон положил статуэтку в сумку и поспешил следом.
— Это весьма любезно с их стороны, — заметил магистр Тиорий, разглядывая стены коридора. — Здесь наверняка ловушка. Очень мило, что они решили обозначить ее факелами.