– Зайдёшь отдельно от нас, мы позже компанией завалимся, типа не с тобой, а ты побродишь, поглядишь помещичьи побрякушки, а потом сделаешь вид, что взял что-то с полки или столика. Сам придумай, там и мебель есть, не сгоревшая в поместье.
– И сразу беги, – встрял Витька.
Джек покачал головой.
– Нет, зачем сразу? Пусть поймает, а ты ему хоба! Покажешь заколку и типа такой, это моей сестры, не троньте меня, а то милицию вызову. Посмотрим на его офигевшую рожу.
Крису сразу не понравилась эта затея, а то, что ему доверили главную роль – и подавно. Спорить он побоялся, чтобы не выглядеть трусом. В принципе, ничего особенного, воровать на самом деле не нужно, только сделать вид. Сам музей произвёл впечатление пыльной и тёмной барахолки. Мебель и углы комнат украшала ажурная столетняя паутина, на всём лежала дымчатая пушистая пыль, местами потревоженная чьими-то наглыми пальцами.
Как и ожидалось, Домовой сразу же обратил внимание на Криса. Пока он ходил по музею, смотритель бродил за ним мрачной тенью, поглядывая из-под кустистых бровей. Крис пытался изображать заинтересованность и спокойствие, на самом же деле слышал только свой частый пульс. Ребята громко смеялись у картины с одним из потомков Старолисовых. Домовой скосил на них глаза, хотел уже рявкнуть и потребовать уважения к памяти помещиков, но тут Крис проделал фокус с заколкой. Убежать он бы не успел в любом случае. Слишком близко стояли некоторые экспонаты, а дорога к выходу протискивалась между зеркалом и статуэткой на колонне.
Домовой буквально на лету поймал Криса за воротник рубашки и, развернув к себе, ткнул жёсткой бородой в его лицо.
– Положь, откуда взял!
Крис задёргался, пытаясь высвободиться.
– Я ничего не брал, – он потряс стиснутым кулаком перед лицом Домового и медленно разжал пальцы. – Это моя заколка.
За спиной от смеха прыснула Машка и передразнила тоненьким голосом:
– Это его заколка. Он такие носит. Сама видела.
Хохот подхватили и другие ребята.
Домовой оглядел ладонь Криса и брезгливо отдёрнул руку. Каждую безделушку в музее он знал досконально и сразу понял, что заколке тут не место. Ещё через секунду он понял, что над ним подшутили, и разозлился ещё больше:
– Давно ремня не получали? А если бы правда взяли себе проклятие? Смешно вам? Жить надоело?
Крис сделал пару шагов, пятясь, а потом развернулся и побежал к выходу. Витёк и Джек уже ждали его там, остальные вылетели следом. Михи не было во время самого развлечения, но теперь подошёл и он.
Оглядев красные от смеха лица друзей, осуждающе покачал головой:
– Придурки вы. Это же не шутки на самом деле, – он повернулся к Крису. – Вон у Водовозовых постоянно проклятые сидят, самогонку хлещут. Тоже, наверное, пошутить хотели, а теперь один глухой, другой слепой, третий немой. Сходи и полюбуйся, отпадёт всякое желание так шутить.
Крис хотел расспросить о проклятых подробнее, но бросил взгляд на часы и заторопился. Маугли уже, должно быть, бродила в лесу, а он ещё не взял перчатки, да и бежать ему к развалинам минут тридцать, не меньше. Объяснять свой торопливый уход он не стал и не знал, что Джек за его спиной придумал причину: «маменькин сынок обиделся». Витёк пытался его защитить, но не очень уверенно, а Миха бухтел сразу на всех. Как коренной старолисовец, он не просто верил во все легенды, но и следил, чтобы к ним относились почтительно.
Славка уже была на поляне, старательно рвала крапиву, но, услышав торопливый топот, обернулась и улыбнулась. Верхняя губа подпрыгнула, обнажая крупные зубы, клыки выглядели непривычно заострёнными, почти хищными, хотя сама улыбка обезоруживала своей искренностью. Крис застопорился и растерянно оглядел уже сорванную крапиву.
– Я ножик принёс.
Славка нахмурила чёрные густые брови, нехотя кивнула.
– Не понял. Помогать или нет?
Дождавшись ещё одного кивка, Крис натянул перчатки и примерился к зарослям крапивы. Хотел рубануть посередине, где удобнее, но Славка указала пальцем на землю. Крис оглянулся, заметил, что она выбирает только стебли выше собственного роста и ломает под корень. Крис нехотя отметил, что она переросла его на полголовы. Он присел и, старательно отклоняясь от жгучих листьев, срезал первый стебель у самого основания.
Вместе они собрали большую охапку, правда, Славка почти половину забраковала, откинула в сторону надломанные или слишком короткие стебли. Связав оставшиеся в пучок, всучила Крису и сама взяла пук два раза больше. Он промолчал, хотя сначала хотел возмутиться, но до сих пор боялся, что молчаливая Славка просто сбежит, если ей что-то не понравится.
Крис постоянно вертел головой, стараясь не обжечься крапивой и не потерять юркую Славку из виду. На одной из боковых тропок увидел застывшую от удивления Машку. Вот уж точно сюрприз. Не только она была удивлена, Крис не ожидал её тут увидеть, споткнулся, едва не выронив жгучую связку. Быстро выровнявшись, снова догнал Славку, но не выдержал и оглянулся. Машка смотрела им вслед, нарочно преувеличивая удивление округлённым ртом и вскинутыми бровями. Крис чертыхнулся. Машка точно расскажет, что застала его в лесу в компании Маугли. И не видать ему больше ни «Пекаря», ни соседских вкусных обедов. Попал так попал.
За размышлениями он не заметил, как они выбрались на поляну у реки. Когда он ходил сюда с Витьком, они шли гораздо дольше, хотя тропка вроде была та же. Славка прошлась по разрушенным мосткам и сложила крапиву в привязанную лодку. Поманила рукой Криса. Он с опаской прошёлся по шатающимся и скрипящим доскам до самого края и тоже опустил повядшие стебли на дно лодки. Славка сдвинула крапиву и, сев на скамейку, взялась за вёсла.
Крис оглядел часть берега и удивлённо вскинул брови:
– Ты сама будешь грести? А умеешь?
Судя по лицу Славки, она вообще не задумывалась, что умение плавать на лодке самостоятельно в десять лет – это что-то особенное.
Она взмахнула вёслами, а Крис неожиданно шагнул в лодку и едва не упал в крапивную кучу. Выровнявшись, сел напротив и только потом сказал:
– Я с тобой.
Славка не отреагировала на его утверждение, хотя он забыл добавить вопросительную интонацию, но и не выгнала. До середины реки они добрались быстро – несло течением, лодка то и дело раскачивалась и грозилась зачерпнуть бортом воду. Уключины скрипели, Славка пыхтела, но весла не отдавала, не разрешила даже попробовать сделать пару гребков. Крис, опустив взгляд в Капиляпу, пытался разглядеть русалок, которые снесли Седьмой мост и, если верить Михе, частенько топят коров и овец около водопада Волосы утопленницы. Второй водопад – Гребень Мавки – находился у Пятого моста и пропускал воды реки через каменные вертикальные зубья, словно через расчёску, но утопить там можно было разве что котёнка.
В воде действительно что-то мелькнуло, Крис наклонился, бросил взволнованный взгляд на Славку.
– Русалки, утопленницы? Или караси?
Она хмыкнула, но не опровергла ни один из вариантов.
Крису начинала нравиться её молчаливость. Было в этом что-то загадочное и одновременно умиротворяющее. Рядом с ней он слышал лес и свои мысли. А ещё за эти дни она ни разу не назвала его толстым или Крысом. У Славки тоже имелось множество черт, которые можно было превратить в прозвище или просто обидно выделить. Те же оттопыренные уши, грязные босые ноги и непонятное старомодное платье, явно ей не по размеру, а потому перевязанное на поясе лоскутом ткани другого цвета. А сегодня Крис отметил ещё и обкусанные грязные ногти, и широкий рот с заострёнными клыками. Самые разные прозвища так и напрашивались на язык, но самым подходящим было все-таки Маугли. Кто бы это ни придумал, он уловил суть. Даже внешне она была похожа на мультяшного персонажа. Такая же смуглая кожа, смоляные волосы, глаза, будто спинки ядовитых пауков, и босые ноги.
Лодка глухо стукнулась о мостки и снова едва не перевернулась. Славка накинула на столб верёвку и дёрнула за край, притягивая судёнышко вплотную к пристани. Выпрыгнула легко, чуть приподняв подол свободного платья, и протянула руки. Крис и без слов понял её жест. Собрал крапиву и, удерживая равновесие широко расставленными ногами, подал охапку Славке. За три захода они переложили на пристань всё, что нарвали. Разделили на две равные части и пошли по извилистой тропинке. Крис уже не спрашивал разрешения, молча шёл за Славкой, замирая от пугливого предвкушения при мысли о том, что сегодня увидит логово ведьмы.