Сопровождающий Нены вытолкнул ее из машины и подтолкнул к автобусу.
— На этой неделе только одна? — саркастически спросил водитель.
Нена осматривала своих компаньонок. Их было около дюжины в возрасте от едва достигших половой зрелости до сорока с хвостиком. Было видно, что все эти мусульманки находятся в состоянии полушока, когда худшее уже позади, но еще не пришло полного понимания, что же это такое было.
— Откуда вы? — спросила Нена у ближайшей женщины.
— Не разговаривать, — рявкнул водитель.
Нена и женщина понимающе переглянулись, и вновь прибывшая заключенная села на сиденье через проход.
Прошло не менее трех часов, прежде чем в автобусе появилась пара солдат, и поездка началась. Нена все сильнее ощущала жажду. Горстка снега за прошедшие двадцать четыре часа — недостаточное количество влаги для организма. Голод мучил меньше. Она поняла, что последние месяцы жизни в Сараеве приучили ее к полуголодному существованию.
Приближались сумерки. Автобус, покашливая, взбирался на холмы и, дребезжа, спускался с них. Уже темнело, когда они добрались наконец до Вогоски. Нена не раз проезжала через этот маленький городок, но не помнила, чтобы останавливалась тут. Автобус подъехал к спортзалу «Партизан», и двенадцати женщинам и девушкам приказали выйти. Серб с эмблемой «Белого орла» взмахом руки приказал им пройти в парадные двери, а внутри другой мужчина показал дальше на двойные двери.
В помещении было темно, но глаза постепенно привыкали, и вскоре Нена поняла, что они находятся в гимнастическом зале; более того, здесь уже размещались и другие женщины. Все они, человек тридцать или сорок, лежали на полу или стояли, но никто не произносил ни слова.
— Что это? — спросила Нена. Голос ее эхом разнесся в гулком пространстве. И словно в ответ кто-то заплакал.
— Эго витрина публичного дома, — ответил невозмутимый голос.
4
Крис Мартинсон загнал джип на стоянку возле вокзала Херефорда и посмотрел на часы. Поезд, на котором Дама прибывал из Вустера, опаздывал еще на пять минут, что в сумме давало задержку в двадцать пять минут. Дождь яростно отплясывал на крыше джипа, лужи увеличивались буквально на глазах, но по крайней мере было тепло для этого времени года. Крис решил оставаться в автомобиле, пока поезд не покажется из-под моста.
Сержант Дохерти попросил его привезти Даму с вокзала, и хотя Крис почти не имел дел с
Дохерти за восемь лет пребывания в САС — более старший сержант покинул подразделение Б и оказался в тренировочном центре еще до того, как Крис заслужил право носить свои значки различия, — но уже составил себе мнение о нем по отзывам других. Да и трудно было не составить, поскольку Дохерти был фигурой почти легендарной — человеком, едва пережившим личную трагедию, а потом проделавшим тяжкий боевой путь по Аргентине во время войны за Фолкленды и перешедшим через Анды со своей новой женой.
Крис прекрасно понимал, что это означает: он и сам испытал нечто подобное в Колумбии. Разве что женой по дороге не обзавелся.
Но Дохерти был известен не просто как крепкий мужик. Он был почти идеальным сасовцем — думающим солдатом. Многие в подразделении жаловались, что селекционная работа за последнее время ведется с упором более на физическую и эмоциональную устойчивость, нежели на ум. Другие же говорили, что это дань времени. И что Дохерти относится к тому же вымирающему виду, что и Джордж Бест, и что их племя вытесняется с земли все сокрушающим прогрессом.
Внезапно до Криса дошло, почему Дохерти направил его встречать Даму. Шотландец решил, что этим двоим найдется о чем потолковать, прежде чем столкнуться с тем, что ждет их впереди. Чтобы они уже притирались друг к другу. Крис улыбнулся про себя. Еще бы — думающий солдат.
Двухтональный гудок возвестил о прибытии поезда, и через несколько секунд из-под моста показался желтый нос дизеля. Крис выскочил из джипа и, поднимая фонтаны брызг из луж, помчался в зал ожидания.
Дама одним из последних подошел к выходу с перрона. На его смуглом лице, как обычно, была печать нездешней серьезности, словно он был погружен в разгадку какой-то абстрактной философской проблемы.
Но туг же он улыбнулся, увидев Криса.
— Ваш смиренный шофер ждет вас, — произнес последний.