— Что дальше? — спросил Дохерти, пока они с Ривом осматривали эту сцену из-за близстоящих деревьев.
— Мы не можем себе позволить брать пленных, — сказал Рив таким тоном, словно приготовился к спору.
Дохерти не собирался вступать в пререкания. Эти люди были виновны в том, что в Завике в импровизированном госпитале от боли плакали дети. И за скольких еще детей в прошлом или в будущим они должны понести ответственность, кто знает.
— Только давай обойдемся без шума, — сказал он. — На обратном пути могут встретиться другие, и лучше напасть на них врасплох, чем совершать еще один обходной маневр.
— Тогда закладываем взрывчатку под фургоны и орудие, — сказал Рив, словно художник, ставящий декорации на сцене.
— Пятнадцатиминутный запал под фургоны и плюс пару минут на орудие, — предложил Дохерти.
Рив и Дама, как два специалиста подрывного дела, приняли участие в закладке мин. Дама с осторожностью подобрался к слабо освещенному фургону, но два человека внутри спали, не обращая внимания на Тин Лиззи, звучащую в стереоколонках фургона. Даже снаружи, за плотно закрытыми дверцами, ощущался в холодном воздухе запах марихуаны.
Через десять минут минирование было закончено, и отряд из двенадцати человек двинулся обратной дорогой домой, вновь выдвинув вперед двух разведчиков.
Тропа круто уходила вниз меж деревьев, идти было легко, и, судя по протоптанности, последние дни ею регулярно пользовались. Через четырнадцать с половиной минут по часам Рива он остановил колонну, и они застыли в молчании, надеясь, что ничего непредвиденного не произойдет.
Первый разрыв грянул с задержкой лишь в две секунды, выпустив в небо позади них бело-желтый факел. Три почти одновременные вспышки нарисовали перед мысленным взором Дохерти взрывающиеся фургоны, и теперь он так же мысленно глядел через поляну на оставшееся невредимым орудие.
Второй взрыв прозвучал громче первого, но оказался не столь зрелищным. Мрачно улыбаясь, но сохраняя прежние предосторожности, двенадцать человек продолжили спуск. Через десять минут они вышли из-за стены деревьев, и перед ними внизу раскинулся залитый лунным светом город. Возможно, их успокоило это зрелище, а может быть, и то, что все прошло слишком гладко. Тем не менее они уже почти прошли сербскую наблюдательную платформу и только тут поняли, что это такое.
Она была вырыта на склоне горы, откуда сербам открывался панорамный вид на город и долину внизу, а радиосвязь позволяла корректировать огонь артиллеристов. Взрывы вверху разбудили двух находящихся на платформе наблюдателей, а тщетные попытки связаться с находящимися наверху заставили их засуетиться и занервничать. Что это? Может быть, обвал в горах наверху? А может быть, этот сумасшедший англичанин из города что-нибудь придумал?
Так они наблюдали и ждали несколько минут, пока в их поле зрения не появилась первая темная фигура. Один из сербов настолько удивился, что вскрикнул, вместо того чтобы стрелять. Второй оказался шустрее и открыл огонь, убив одного из людей Рита, ранив другого в плечо и устроив Клинку в волосах второй пробор. От шока лондонец осел в снег и распластался на спине.
И в тот же самый момент, похоже, весь отряд открыл ответный огонь, и уже вспоминая об этом событии впоследствии, Дохерти изумлялся, как никто не пострадал от огня своего же соседа. Наблюдательный пункт накрыла туча пуль, способная убить десятерых, не говоря уж об этих двоих. Зато наверняка не осталось ни одного живого серба дальше по тропинке.
У Клинка чертовски болел череп, но крови было немного, и он получил некую компенсацию в лице Хаджриджи, мгновенно оказавшейся рядом. Крис быстро оглядел его и раненого и нашел, что они в состоянии идти дальше. Отряд возобновил спуск. Двое несли тело убитого товарища. Рив и Дохерти шли, ожидая, что разведчики доложат о новых сербах впереди, но если там кто-нибудь и был, то давно уже убрался в сторону. За час до рассвета отряд форсировал реку ниже разрушенного моста и вернулся в город.
Раненых отвели в подземелье замка, где Нена дремала на одном из пустующих матрасов. Когда она вместе с Крисом наложила необходимые повязки, Дохерти отвел ее в сторону и сообщил, что сделал запрос относительно перевозки девятерых раненых детей.
— Почему девятерых? — поинтересовалась она.
— Эта цифра показалась мне убедительной. Правда, я все равно не верю, что они пойдут на это, но, если пойдут, кто нам помешает убедить их забрать столько, сколько ты сочтешь нужным?
— Да, насчет девятерых придумано неплохо, — сказала она, осматриваясь.