Вдалеке высоко в воздухе кружилась большая птица. Он лениво подумал, что за вид. Крис, наверное, знает. На секунду ему даже захотелось остановить грузовик и позволить Крису определить птицу. «Ты начинаешь впадать в старческий маразм», — сказал он сам себе. Вот и еще одна причина, по которой данная миссия станет последней в его солдатской карьере.
— Босс, — позвал Клинок, прерывая размышления КГ.
Дохерти сосредоточился на двух легковых машинах, блокирующих дорогу в сотне ярдов впереди. Дорога бежала над долиной, и по бокам склоны устремлялись либо вверх, в небеса, либо вниз, в бездну. На единственном здесь плоском кусочке придорожного пространства стояло деревянное строение — то ли охотничья сторожка, то ли придорожное кафе. Над крышей развевался красно-белый флаг хорватов. У дверей строения стоял фургон, залатанный бесчисленными и уродливыми металлическими заплатами, словно над ним трудилась бригада душевнобольных сварщиков.
«Что тут люди могут делать? — подумал Дохерти. И сам себе ответил: — Вряд ли что-нибудь хорошее».
Он повернулся и три раза постучал в переборку, давая Крису сигнал опасности.
Клинок, притормаживая грузовик, оглядел два автомобиля, блокирующих дорогу. Их можно было бы на скорости разбросать в стороны, но при этом могли пострадать дети.
— Остановись, не доезжая двадцати ярдов, — сказал ему Дохерти, когда из строения показалась первая фигура. Подобно тем парням, которых они видели в Сплите, этот тоже был одет во все черное, от полированных башмаков до кожаной кепки с козырьком. Вооружен он был автоматом «узи», как и трое других, появившихся вслед за ним из дверей.
«Опять четверо», — подумал Дохерти. В этой стране все ублюдки собирались по четверо. Он расстегнул анорак, проверил, легко ли вынимается «браунинг» из наплечной кобуры, и сошел на дорогу.
— Организация Объединенных Наций, — сказал главарь хорватов, произнося слова так, словно только что выучил их. У него были короткие темные волосы и красивое, чисто выбритое лицо. Только пожелтевшие зубы не позволили бы ему сняться в каком-нибудь фильме о нацистах.
Дохерти передал ему ооновские и хорватские документы и оглядел троицу, стоящую позади главаря. «Что ж, по крайней мере для кражи чего-нибудь у них хватило бы мозгов», — решил он. Один из них слушал плейер, закрепленный на поясе.
— Я говорю по-английски, — сказал главарь, глядя на Дохерти.
— Вот и хорошо, — отозвался КГ. — И что же ты хочешь? Диплом за это?
— Что в кузове? — спросил главарь.
— Больные дети.
— Я посмотрю, — сказал главарь и двинулся вдоль грузовика, на секунду замешкав, увидев в кабине Хаджриджу. Клинок через стекло улыбнулся ему.
Дохерти окликнул Криса и откинул задний борт. Хорват оглядел импровизированную «скорую помощь».
— Откуда дети? — спросил он.
— Из многих мест, — сказал Дохерти. Глазами он показал Крису, чтобы тот слез к нему на дорогу.
Хорват вернулся назад вдоль другого борта грузовика и уставился на Хаджриджу. Остальные трос в черном тоже подошли поближе, небрежно держа в руках свои «узи».
— А вот женщина не принадлежит к ООН, — сказал главарь.
— Она...
— Дети — мусульмане, — сказал главарь. — Но вы можете проезжать. Только женщину оставьте. — Он улыбнулся Клинку, который улыбнулся в ответ.
Последовало несколько секунд тишины.
— Я же сказал оставить женщину, мать вашу!
Клинок увидел сигнал Дохерти, высунул в окно «браунинг» и выстрелил человеку в лоб.
Дохерти и Крис в тот же момент выхватили «браунинги», мгновенно вспоминая тренировки в «Доме смерти» и прицеливаясь в замешкавшуюся троицу. Только один «узи» успел выстрелить, отправив короткую очередь в небо, а его владелец распластался на земле.
Парень с плейером запутался в проводах, срывая с пояса проигрыватель вместе с «узи». В наступившей тишине эхом отозвался последний звук от падения плейера на дорогу.
Дохерти огляделся. В кабине Клинок обнимал Хаджриджу. Крис исчез, очевидно, отправился посмотреть, все ли в порядке у детей. Еще четверо покойников лежали на дороге.
Он подошел и начал оттаскивать трупы прочь. На глаза попался плейер, он поднял его. Надписи на кассете были английские. Альбом «Ковбои ада» какой-то группы «Пантера», о которой он никогда не слыхал. Одна песня называлась «Сумасшедшие каникулы», другая — «Кровавое послание».
Он посмотрел на одетых в черное четверых хорватов, больше переживавших о своей одежде, чем об уме и сердце. Если заглянуть в строение, то наверняка найдешь там какой-нибудь наркотик, немецкое пиво или пепси и несколько крутых порножурналов. Ребятам для их шикарной жизни не хватало лишь игрушки в виде женщины, и они погибли, пытаясь раздобыть ее.