Миссис Тремур не находила ничего смешного в том, что для столь малочисленной публики готовился грандиозный бал.
– Представь себе, Ливви, два лорда и леди, а мы здесь всего лишь несколько дней! Полагаю, когда настанет день бала, гостей у нас будет полно.
Поднявшись наверх, миссис Харвуд и Лаура поговорили о портрете Оливии.
– Мне кажется, сеансы в общественном парке дают возможность для разных проказ, – сказала Лаура. – Вокруг лорда Хайятта, где бы он ни появился, неизменно собирается толпа, а его последней моделью была его любовница, леди Деверу. О ней говорит весь город.
– Не понимаю, почему они не хотят, чтобы Лоуренс написал Оливию. Два дня назад Хетти даже не подозревала о существовании лорда Хайятта, с чего это вдруг она воспылала желанием сделать заказ именно ему?
– Потому что это идея мистера Медоуза! Ты, должно быть, заметила, что его боготворят.
Ее мать робко взглянула на нее.
– Я надеялась, что у него появились чувства к тебе, Лаура.
– О, да! Они у него были, мама! Он чувствовал, что я идеальное средство, чтобы втереться в доверие к баронессе и завоевать ее благосклонность. Но он перехитрил сам себя, втянув в круг знакомых Оливии лорда Хайятта. Я не имею в виду, что художник сам увлечет Оливию, но как только его окружение появится в поле зрения баронессы, Медоуз будет забыт. Друзья Хайятта из самых высоких кругов Лондона.
– По крайней мере, они помогут заполнить этот огромный зал в день бала. Похоже, поиски мужа для Ливви выходят дорогостоящими, ты не находишь?
– Да, конечно, но ей все это так нравится! Она может позволить себе дорогой, грандиозный Сезон. Он гораздо лучше, чем был мой, мама.
– Я никогда не жалела о расходах, дорогая, я жалела только о результате. Будем надеяться, что у Оливии Сезон закончится успешнее, чем у тебя.
С этим напоминанием о своей неудаче Лаура отправилась спать.
Баронесса давала Фанни указания насчет желтого платья:
– Ты должна выстирать его и погладить к семи часам.
– Вам следовало сказать об этом пораньше.
– Я только что вспомнила.
– Чего ради вы вздумали носить мое тряпье, в то время как ваш шкаф полон нарядов?
– Кузина Лаура посоветовала, а лорд Хайятт поддержал ее.
– Ага, так я думала! Ваша распрекрасная кузина Лаура задалась целью расстроить все ваши замыслы! Она ревнива до безумия. Сначала добилась того, что вы обкорнали свои прекрасные волосы и похожи теперь на подстриженного барашка, потом уговорила спороть ленты ваших новых платьев, а сейчас вынуждает предстать на портрете в тряпье! Если вы не будете смотреть в оба, она утащит у вас из-под носа любого приглянувшегося вам жениха!
– Боюсь, я знаю кой-кого, кто у нее украл ухажера, Фанни. Она, правда, отрицает это, но я подозреваю, что она влюблена в мистера Медоуза, который ухаживает за мной.
– Ну пускай забирает его себе на здоровье! ВЫ можете найти себе мужа и получше мистера Медоуза. Что скажете насчет лорда Хайятта? По слухам, он красавчик!
– Это самый обаятельный человек, которого я когда-либо встречала, – подтвердила Оливия. – Он как Ангел Гавриил на картинке в моей книжке „Библейские рассказы для детей“, только, конечно, без крылышек.
– И конечно, лорд от пят до кончиков пальцев, – сказала Фанни, с видом знатока покачивая головой. – Бьюсь об заклад, его больше интересуете вы сами, чем ваш портрет.
– Но мистер Медоуз приятнее, – искренне добавила Оливия.
– Полагаю, мисс Харвуд уже успела положить глаз на лорда Хайятта.
– Она согласна, что он очень красив, но предупредила, что слишком ветреный.
– Это ее очередные штучки, чтобы удержать вас на расстоянии от него. Не обращайте внимание, мисс! Послушайте меня, не упустите его титул!
Казалось, Оливия заинтересовалась, хотя ничего не ответила.
– Я выстираю желтое платье и встану пораньше, чтобы отгладить его как следует, – закончила Фанни.
Лаура проснулась от того, что кто-то ее сильно тряс. Еще не совсем рассвело, и ей страшно хотелось спать. Но Оливия пришла с твердым намерением е поднять, чтобы ко времени успеть на условленную встречу.
– Шесть часов, кузина! Пора вставать.
– Хорошо, сейчас, – позевывая, ответила Лаура и неохотно выбралась из постели.
Она открыла шторки в надежде, что дождь помешает поездке, но ее ослепили сверкающие луч солнца.
Мистер Медоуз прибыл точно без двадцати семь. Кофе и бодрящий утренний воздух окончательно пробудили Лауру.
Ранним утром пустынный парк был великолепен. Солнечный свет пробивался сквозь молоденькие листочки и окутывал вершины деревьев золотистою дымкой. Он напоминал древний Эдем, только Эдем слегка ухоженный.
Хайятта не было видно, но он оставил лакея, который провел их к выбранному художником месту, скрытое за живой изгородью, оно располагалось в стороне от протоптанных тропинок и напоминало о чистоте первозданной природы.
Хайятт был в синем рабочем халате и без шляпы, но даже в этом странном одеянии он выглядел ошеломляюще красивым. Подойдя ближе, они заметили, что он уже установил мольберт и разложил карандаши, краски, кисти, так что можно было приступать.
– Позвольте мне взглянуть на платье, – обратился он к Оливии, как только они обменялись приветствиями.
Девушка сняла накидку и шляпку и покружилась перед Хайяттом, чтобы он мог лучше ее рассмотреть. Платье было потертое, немодное, со скромным круглым воротом и короткими рукавами-буфами, лиф прилегал, пышная юбка была собрана в складки, не стеснявшие движений юного тела. Платье было лишено каких бы то ни было украшений.
– Превосходно, – объявил свое мнение Хайятт. – Станьте вон там, между тутовым деревом соснами. Покружитесь немного, чтобы я мог выбрать подходящую позу.
– Мне снять туфли?
– Не будем спешить. Трава еще влажная.
Оливия закружилась в безыскусном танце, приподняв юбку и двигаюсь в такт воображаемой музыке. Лаура невольно подумала, что чувствовала бы себя скованно, окажись она на месте баронессы. А ее кузина никогда не выглядела более естественной и изящной, чем сейчас. Солнечные лучи сверкали в ее золотисто-рыжеватых волосах и освещали юное лицо.
– У меня появятся веснушки, лорд Хайятт, – окликнула его Оливия. Вы должны обещать, что не станете их рисовать.
– Напротив, я нарисую их, даже если они не появятся. Хайятт согнул руку, определяя периметр эскиза и место
Оливии в нем.
– Приподнимите одной рукой край юбки, приказал он, и Оливия приподняла. – Нет, другой рукой, баронесса. Оливия приподняла другой рукой.
– Поверните голову в сторону, совсем немного, думаю, следует рисовать ваше лицо три четверти в профиль. У вас очаровательные щечки.
Лаура и Медоуз стояли позади Хайятта, чтобы суметь оценить позу, которую он выбрал.
– Вам нужна соломенная шляпка? – спросила его Лаура.
– Думаю, нет. Свободная рука баронессы смотрится столь изящно, что, кажется, парит в воздухе, не правда ли? А слегка приподнятая другой рукой юбка создает впечатление, что она танцует. Возможно, мы бросим шляпку на траву, подле баронессы, как будто бы она отшвырнула ее. Это добавит непосредственности.
– Вот уж не думала, что непосредственность так тщательно планируется, – рассмеялась Лаура.
Хайятт в ответ блеснул улыбкой.
– Вы же не верите старым слухам, будто искусство копирует жизнь? Нет, мы, разумеется, стараемся ее приукрасить, и вся наша непосредственность продумана…
Вон в той корзине термос с кофе, на случай, если вы с мистером Медоузом захотите посидеть и выпить что-нибудь.
Хайятт увлекся эскизом, он был занят работой, ему явно было не до них, и Лаура с Медоузом последовали его совету и отошли.