– За леди Деверу! – сказала Оливия, поднимая свой бокал.
– Нет, за мисс Харвуд! – возразил Хайятт и залпом осушил бокал, ему это тоже было необходимо. – Примите мои извинения, Лаура. Я не должен был допустить, чтобы на вас обрушился этот скандал, Боже, что вы должны теперь обо мне думать!
– Это не ваша вина, хотя вы могли вы защитить меня и сказать ей, что я вовсе не флиртовала с вами!
– Но ты флиртовала, флиртовала! Это действительно так, – чему-то радуясь, заметила Оливия.
– Нет! – возразила Лаура. – Нет!
– Ты говорила мне, что неприлично пялить глаза на своих кавалеров, а сама день-деньской не отводила глаз от лорда Хайятта! – настаивала Оливия с детским упрямством.
– Это все твоя вина, – сказала Лаура, понимая, что сейчас ее единственная защита – .нападение. – Ты видишь, к чему привела твоя тайная встреча с Ярроу! Тальман возмущен твоим поведением. Леди Деверу, без сомнений, сделает твое имя притчей во языцех.
– Мы только поцеловались, – надулась Оливия. – И ничего больше.
– Представить не могу, что скажет лорд Тальман, узнав об этом скандале!
– А я могу, – рассмеялась Оливия. – Он нацепит себе на лицо одно из своих самых чопорных выражений и скажет, что леди Деверу "неизбежная неприятность". Но должна признать, она понравилась мне, – Оливия вновь рассмеялась.
В библиотеку влетел Тальман.
– Я только что узнал! Баронесса, мисс Харвуд, примите мои извинения! Как только Джером допустил, чтобы эта тварь уговорила его привезти ее на прием! Эта женщина – неизбежная неприятность!
Оливия тихонечко фыркнула, не сумев сдержаться, когда услышала, как слово в слово оправдалось ее предсказание.
– Это моя вина, – сказал Хайятт. – Я только что также принес свои извинения.
– У меня не было никаких сомнений, что причина ее приезда – вы, Хайятт, но так, как она, леди себя не ведут! Подумать только, какой скандал!
– Где она сейчас? Что делает? – спросил Хайятт.
– Она просила вальс, и я тотчас же сказал музыкантам ни в коем случае не играть вальс. Тогда она притворилась, что у нее сильно разболелась голова, но вместо того, чтобы попросить Джерома увезти ее, она, наоборот, настояла на том, что слишком расстроена, чтобы ехать, и отправилась в постель здесь, во дворце. Завтра я отошлю ей завтрак в комнату, чтобы удержать ее в постели, а затем заставлю Джерома увезти ее. Она неизбежная неприятность! Я велел дворецкому поместить ее в восточном крыле, где она никому не помешает. Она в желтой комнате, – добавил он с улыбкой.
– В чем особенность желтой комнаты? – спросила баронесса. – Там хорошие прочные стены?
– Желтая комната закрывается снаружи! Я приказал дворецкому запереть дверь и спрятать ключ за дверным косяком. Он должен выпустить ее завтра утром.
– Это ужасно! – сказала Оливия. – А что, если ночью возникнет пожар?
– Тогда я некоторое время посомневаюсь, но, возможно, выпущу ее, – ответил Тальман.
Он покачал головой.
– Я должен вернуться к гостям. Полагаю, вам необходимо восстановить свои силы, но не оставайтесь в библиотеке слишком долго. Если вы надолго исчезнете, это даст повод для новых слухов.
– Я пойду с вами! – подпрыгнула при слове "слухи" Оливия.
Оставшись одни, Лаура и Хайятт обменялись понимающими взглядами.
– Вы бросили леди Деверу? – спросила Лаура. – Из-за этого она злится на вас?
– Это был, скорее, не разрыв, а отказ потакать ее прихотям. Я хотел написать ее портрет и написал. Я заплатил ей за позирование. А когда я плачу своей модели, я оставляю портрет себе. Леди Деверу, однако, решила, что этот портрет принадлежит ей. Я отказался его отдать, а новый писать не стал.
– Почему вы хотели сохранить его у себя?
Хайятт смутился.
– Я, право, сам не знаю, почему. Может быть, потому, что портрет Мари – одно из лучших моих произведений… Но если быть честным… Ее настойчивость, пожалуй, заставила меня не уступить.
– На вашем месте я бы предпочла отдать портрет, чтобы от нее отвязаться. Устроить скандал на светском приеме, на который ее никто не приглашал!
– А вы заметили, я не удивился, когда вы принялись утверждать, что я веду себя в отношении вас безупречно. Вы ведь не считаете флиртом наши отношения, Лаура?
– Если вы ожидаете, что я буду строить вам глазки, лорд Хайятт, забудьте об этом! Должно быть, я вела себя небезупречно, раз и леди Деверу, и Оливия считают, что я флиртовала с вами.
– Никто не собирается обращаться к этим дамам с просьбой разъяснить ваше поведение. Но разве флирт со мной задевает вашу честь, Лаура? К тому же, я не считаю флиртом наши отношения.
Лаура вопросительно взглянула на него.
– В самом деле? А как же вы назовете то, что не отходите от меня весь уик-энд? Я могу простить Оливии, что она неверно истолковала наши с вами отношения, но откуда узнала о них леди Деверу?
Хайятт спокойно наблюдал за Лаурой. Из-за необычных событий вечера она была оживлена как никогда прежде. Да, в мисс Харвуд таилось больше, чем он подозревал. Но и раньше ее тихое очарование и хорошие манеры привлекали его, а открытие, что у нее острый язычок, если ее разозлить, его восхитило.
– Бывают иные причины, помимо флирта, чтобы ходить по пятам за дамой, – произнес Хайятт.
Румянец на щеках Лауры разгорелся еще ярче, когда она взглянула на Хайятта. Не может быть, чтобы он подразумевал то, о чем она подумала сейчас! О, нет, наверняка она поняла его неправильно!
Но когда он склонился над ней, Лаура уже знала, что поняла верно, то было признание в любви. Руки Хайятта обвили ее стан и прижали к груди. Она взглянула на него потемневшими, испуганными глазами, потом веки ее сомкнулись, их губы встретились.
Нежность его поцелуя удивила Лауру. Она думала, что Хайятт окажется грубым любовником, но его руки мягко гладили ее тело, а губы скорее умоляли, чем требовали. Лаура обняла его и ответила на поцелуй теплых губ.
Позже она совершенно не могла объяснить себе, как случилось, что нежное объятие перешло в обжигающую страсть. Она не почувствовала резкого перехода, просто постепенно нарастающее возбуждение бросило ее в жар, не подобающий леди. Руки Хайятта обнимали ее все крепче. Она ощутила мучительную стесненность в груди, и тихий стон вырвался из ее уст и слился с его вздохами.
Она попыталась высвободиться. Хайятт не позволил ей уйти и удержал возле себя силой, его губы безжалостно прижались к ее губам, и ей не в чем было его обвинить, все происходило как бы само по себе, человеческая природа нахлынула на них волной желания. Лаура была в изнеможении.
Когда, наконец, ей удалось отодвинуться от него на дюйм, теплые пальцы Хайятта принялись нежно поглаживать ее шею, и, легко касаясь кожи, опустились к обнаженному плечу. Горячие губы коснулись уха, произнося слова, которые она не мечтала когда-либо услышать:
– Моя дорогая, восхитительная дерзкая девчонка, скрывающая свой огонь за равнодушной улыбкой. Я схожу от тебя с ума, я хочу покрыть поцелуями каждый дюйм твоего прекрасного…
– Ой, – взвизгнула, подскочив, Лаура, так как в дверном проеме показалась Оливия.
– Лаура! Что ты делаешь? – спросила баронесса, она поспешила войти, ее глаза широко раскрылись от удивления и любопытства. – Честное слово, забавно! Вы все готовы были разорвать меня на кусочки, хотя Джон не сделал ничего дурного по сравнению с тем, что я вижу. По крайней мере, я была совершенно одета и стояла, а ты, кажется, лежишь?
– Что б ты знала, я тоже совершенно одета, – ответила Лаура, натягивая соскользнувший лиф платья.
– Надеюсь, ты получила от лорда Хайятта предложение, иначе этой сцене нет никаких оправданий. И я все расскажу твоей маме! – по-детски злорадно пообещала наябедничать Оливия.
Хайятт поправил галстук.
– Можете быть абсолютно уверены, мои намерения честны, – сказал он. – Чего нельзя сказать о намерениях мистера Ярроу.