– Борода ничего! – сказал Пронька. – Ты бы лучше пятнышки с лица смыл, а то будто мухи засидели. На носу-то вон сколько!
Кузя потер переносицу.
– Опилками тер, песком – не помогает! Надо еще керосином попробовать... Здесь перемахнем?
Ребята перелезли через забор и очутились в огороде. Прячась среди зелени, они короткими перебежками пробрались к бане. Как было условлено, Кузя два раза стукнул в дверь. В ответ раздался гоже двойной удар, потом звякнул крючок, дверь приоткрылась, и высунулась взлохмаченная голова Кости Кравченко.
– Где вас черти носят? Живо!
Костя пропустил ребят и захлопнул дверь. С потолка посыпалась сажа – баня топилась «по-черному». Кузя и Пронька схватились за головы, пальцы ощутили мягкую липкую пыль.
Сначала они ничего не могли разглядеть в темноте, кроме белого квадрата окошечка.
– Леди и джентльмены, садитесь! – раздалось из мрака.
– А где тут сидеть-го? – заворчал Кузя.
Чья-то рука усадила одного на ведро, другого – на порог.
– Мы вас уже давно ждем, – сердито сказал Шурка, – некоторых уже приняли. Почему опоздали?
Пока Кузя рассказывал о встрече с учительницей, Пронька протянул руку влево и нащупал печку-каменку, ладонь ощутила бархатистый слой сажи. Направо оказалась бочка. Кто же тут, в бане, кроме Шурки и Кости? Приглядевшись, Пронька различил в углу сверкающие глаза и зубы Индейца, на полке тихонько покашливал Васюрка.
– Эх вы, маркизы! – прервал Шурка Кузин рассказ. – Разве так революционеры поступают? Вы бы подождали Лидию Ивановну, помогли бы ей нести молоко. А вы...
Шурка повернулся к Косте. Они о чем-то недолго посовещались.
– Кузя, встань! – наконец приказал Шурка.
Кузя, поднимаясь, загремел ведром.
. – Тихо ты! – крикнул на него Шурка. – Видишь, какая обстановка!
Помедлив немного, он спросил:
– Клятву давал?
– Давал!
– Не отступишь?
– Ни в жизнь!
Шурка достал из кармана какую-то бумажку, рассматривая, поднес ее ближе к окошку.
– Какие ты песни знаешь?
– Разные... «Отречемся от старого мира», «Смело, товарищи, в. ногу», «Вихри враждебные воют над нами»...
– Не воют, а веют! – поправил Костя.
– Ну, пусть веют... А еще «Вы жертвою пали», «Солнце всходит и заходит», «Последний нынешний денечек», «Все пушки-пушки грохотали»... А чего ты спрашиваешь? Вместе же поем!
– Стоять смирно! – прошептал Шурка. – Ты знаешь каких-нибудь великих людей?
– Великих? – Кузя посмотрел на потолок и потер переносицу, – Ну, вот... Петр Великий!
Тут вмешался Костя.
– Петр при старом режиме жил, до революции... А кто теперь великий?
– Ленин! – крикнул с порога Пронька.
– А ты не подсказывай, без тебя знаю! – рассердился Кузя.
– Тогда говори! – торопил Шурка.
Кузя вытянулся в струнку, опустил руки по швам и отчеканил во всю силу:
– Ленин – вождь мирового пролетариата!
– Тише ты! – зашикал Шурка. – Забыл, что ли, где мы находимся? Говори дальше!
– Я, ребята, видел его! – зашептал Кузя.
– Кого?
– Ленина!
– Вот граф Трепачевский! – забыв о предосторожности, громко сказал Шурка.
Ребята засмеялись. Кузя с обидой горячо возразил:
– И вовсе не Трепачевский! Помните, летом из Верхнеудинска приходил политпоезд? Вот на вагоне был портрет Ленина в рамке из елочек. Ленин в кепке, а на груди его бант красный. Голова чуть-чуть набок... Еще одни дяденька в кожаной тужурке объяснял про него...
– Это верно! – подтвердил Костя, – Мы тогда с Кузей ходили в китайскую лавочку, постное масло покупали. Идем, а на станции народу тьма-тьмущая. Все деповские к политпоезду высыпали. Мы и в вагон заходили, там были разные книжки и плакаты. Помнишь, Кузя, на большом листе был нарисован буржуй: сидит на мешках с золотом, сигару здоровенную курит, а на голове у него шляпа, похожая на ведро, которое Шурка не доделал, а по пузу цепочка из человеческих черепов...
Все притихли, слушая Костю.
– Точно, точно! – обрадовался поддержке Кузя. – А рядом с Лениным был портрет Карла Маркса, такой человек с большой бородой. Так ведь, Костя?
– Так, так!
– Тогда ладно! – Шурка еще раз заглянул в бумажку. – Вот что, Кузя... С этого дня мы будем работать в подполье...
– Картошку ссыпать? Так еще рано, копать не начали...
Ребята захихикали, а Шурка покачал головой.
– Ты, Кузя, чудак не нашей губернии! В подполье – это значит тайно работать, чтобы никто не знал.
– Так бы сразу и сказал, – возмутился Кузя, – а то... в подполье... В подполье я сколько раз работал!
– Ты послушай-ка, – перебил его Шурка. – Подпольщика могут поймать белые и начнут терзать, в тюрьму тебя посадят или расстреляют. Ты как? Не боишься?