– Ту-ту-у! – раздалось поблизости.
Константин Тимофеевич, а проще сказать Костя, надел фуражку, поправил ремень, спрыгнул с крыльца. К «Макаровке» подходил товаро-пассажирский «поезд», так называемый «девяносто тяжелый». И шипящий паровоз и вагоны четвертого класса, перегруженные людьми, узлами и ящиками, изображал бежавший чуть-чуть вразвалку Васюрка Чураков. Мелькнув на миг в луже, как в зеркале, «поезд» подкатил к крыльцу.
– Пуф! Пуф! – отдувался он, вытирая руками пот с широкоскулого смуглого лица. Жесткие черные волосы его тоже взмокли.
Костя принял у прибывшего «жезл» и велел заправляться водой. Васюрка задним ходом подкатил к крыльцу. Около закрытых дверей стояла «водокачка» – солдатская манерка с водой. «Паровоз» жадно пил, раздувая щеки.
- Где ты потерял хвост своего состава? – - спросил Костя.
Васюрка не успел ответить, как на середину улицы выбежал парнишка лет шести-семи. Одной рукой он вытирал слезы, а другой поддерживал порванные на коленях штанишки. Это был Витька, младший брат «девяносто тяжёлого». От Васюрки он не отставал нигде и никогда. Бывало, старший Чураков и убегал и прятался, но все было напрасно. Младший, завывая, плакал и упорно не прекращал поисков. Волей-неволей Васюрке приходилось выползать из засады. Вот и сейчас он покорно ждал своего постоянного спутника. «Эх, сорвут мне эти братцы движение поездов», – подумал Костя и поспешно звякнул по ржавому болту – дал два звонка «девяносто тяжелому».
- Не хныкай, Витя! – уговаривал «дежурный». – Хочешь быть маневровым паровозом?
Витя шмыгнул носом и сразу перестал плакать.
- Тогда вот что! – Костя отвел мальчика к завалинке Макаровского дома. – Запасайся пока топливом, собирай здесь щепки.
Витя усердно принялся за работу. Костя три раза ударил большим гвоздем по болту. Васюрка загудел, медленно тронулся с места, потом сильнее закрутил локтями, чтобы набрать скорость. Витя тревожно глянул ему вслед, бросил щенки, обеими руками ухватился за сползающие штаны и с воплем кинулся вдогонку. Костя хотел поймать его, но фуражка сползла на глаза, и тут же загудел новый «поезд».
Пронька и Кузя – невысокие мальчуганы – двойной тягой вели «товарный поезд». Кузя держался за Пронькину рубашку, изо всех сил помогая гудеть головному «паровозу».
– - Товарняк, айда на отдых и ремонт! – распорядился Костя.
Расцепившись, Пронина и Кузя сели на верхнюю ступеньку. В эту минуту «курьерский» – Ленька Индеец – ворвался на станцию, врезался в лужу, рассыпая брызги, и с маху, резко остановился перед «дежурным». Так лихо мог тормозить только Индеец.
– Почему без свистка? – накинулся Костя. – Ты же проехал закрытый семафор! Смотри, переведу в маневровые, будешь песок возить!
Леньки, тяжело дыша, сдал Косте «жезл» и подсел к «товарным паровозам». Пронька и Кузя по очереди пили воду из манерки.
Волновалась взбаламученная «курьерским поездом» лужа. Расплылся отраженный в воде Макаровский дом. Пока ребятишки переводили дух, лужа тоже успокоилась, и снова в ней возникли желтые ставни и кусок старой крыши...
Неожиданно вдали показался «поезд», не предусмотренный никаким расписанием. «Поезд» был в короткой холщовой юбчонке и клетчатой кофточке. Тонкие босые ноги шлепали по грязи.
- Ту-ту-у! – донесся писклявый гудок.
«Дежурный» растерялся. Сначала он почему-то бросился к болту – колоколу, потом зачем-то снял фуражку и кинул ее на крыльцо.
– Гони ее! – закричал Ленька.
– Не пускай, не пускай! – завопили Пронька и Кузя.
Костя опомнился, напялил на голову фуражку и погрозил кулаком подходящему «поезду».
– Куда ты, Верка? Смотри, шишек наставлю!
Девочка остановилась, сердито швырнула на землю «жезл». Взгляд ее говорил Косте: «Эх ты, слушаешь всяких!»
– Проваливай отсюда! – не унимался Ленька Индеец.
Вера хмуро отошла к забору Ведь обидно же! Бегает она не хуже всех мальчишек. А если пустить ее с этим Индейцем наперегонки, так он, пожалуй, и отстанет от нее. Он поэтому и не хочет принимать ее в компанию.
Костя, чувствуя себя виноватым, смущенно вертел фуражку. Вообще-то он не против этой девочки и согласился бы принять ее в игру, но вот ребята не хотят, особенно Ленька. Стоит заговорить о Вере, как он начинает бабой обзывать... Вера все еще стояла у забора. Она исподлобья поглядывала на крыльцо и пальцем ноги чертила по сырой земле. Тут Костя нашел выход