– Скажи-ка что-нибудь! – попросил нетерпеливо Эдисон.
– Шли-по мой-до, – сказал Костя.
– Опять Вогопас Чивомис! – Шурка сердито махнул рукой.
– Слушай! – Костя схватил Эдисона за руку, как будто изобретатель собирался бежать. – Скажи несколько раз подряд, вот так: шли-по шли-по... Получается «по-шли». Попробуй теперь сам!
Эдисон пошевелил губами и признался:
– И верно, выходит что-то! Ну-ка еще!
Довольный, Костя продолжал урок:
– Мой-до, мой-до, мой-до... домой!
– И правда, получилось – пошли домой! – обрадовался Эдисон.
– Видишь, как легко! – торжествовал Костя. – Ну-ка скажи по-нашему: «Белые гады!»
– Лые-бе ды-га! – быстро сообразил Эдисон. – Ну, шли-по мой-до!
– Шли-по! – весело подхватил Костя и открыл дверь...
На улице они увидели идущего со станции Кравченко с сундучком в одной руке и фонарем в другой. Парнишки подбежали к нему. Костя хотел взять сундучок, но отец подал фонарь.
– Папа, в эшелонах чехи едут?
– С востока семеновцы, а на восток чехи!
– - Хи-че, хи-че! – сразу же зашептал Эдисон.
На углу он свернул к своему дому и всю дорогу бормотал:
– Хи-че, хи-че! Лые-бе ды-га!
...Костя рассказывал отцу о событиях в школе. Тимофей Ефимович, слушая, ходил по комнате, заложив руки за спину. Временами он останавливался, внимательно смотрел на сына, произносил: «Ишь ты!» – и продолжал ходить. Потом сел рядом и начал говорить. Костя любил такие беседы. Отец обязательно вспомнит свое детство или молодость, поведает о том, чего от других не услышишь...
Тимофей Иванович рассказывал о том времени, когда в Забайкалье прокладывался Великий Сибирский путь. Под городом Нерчинском он вместе с отцом возил на лошадях песок и землю для железнодорожной насыпи. Был он тогда уже женатым, имел двоих детей, но не умел ни писать, ни читать. В одной артели с ним работал пропившийся дьякон, у него и обучался Тимофей Кравченко грамоте. По вечерам и даже ночам, когда все укладывались спать, они сидели у костра. В какой-то истрепанной книге дьякон показывал буквы, на полях этой же книги Тимофей учился писать. Карандаш брал напрокат у десятника. Отец Тимофея учебе не препятствовал, но на работу поднимал со всеми чуть свет и копейку на карандаш тратить не позволял, несмотря на то, что Тимофей Ефимович сам тогда зарабатывал...
Научившись читать и писать, Тимофей потянулся к книгам, читал много, с упоением, читал вслух своей семье и соседям. На это уходило все свободное время. Жена сердилась на него. «Мама такая добрая, почему же она сердилась?» – подумал Костя.
Трудно отцу. Заработок маленький, должность кондуктора у него сейчас нештатная, всегда могут уволить, а как же прокормить большую семью? И все-таки отец выкраивает деньги на покупку книг, несколько лет выписывает журнал «Жизнь».
Костя с любовью оглядывает шкаф с книгами Толстого, Пушкина, Гоголя, Некрасова. Отец поручил ему наблюдать за библиотекой. У них есть список книг, и Костя делает в нем пометку, если знакомые берут что-нибудь почитать. Отец многим советует читать Некрасова, сам он знает наизусть многие места из поэмы «Кому на Руси жить хорошо».
Тимофей Ефимович снова прошелся по комнате,
– Ты показывай мне, какие книги читаешь... Значит, отец Филарет сказал: «Смутное время?» Ишь ты, долгогривый!.. – Отец усмехнулся. – Время! Подрастешь, сынок, и вспомнишь эти годы. Бурные они, а интересные. Только учись. Мне не пришлось, так я вас теперь тянуть буду из последних сил...
Отец подошел к кровати, собираясь отдохнуть после поездки. А Костю он попросил сбегать на Хитрый остров за дядей Филей...
* * *
Уже смеркалось, когда Костя вернулся с острова и пошел к Эдисону учить географию. Шурка помогал ему. Занимаясь, они для тренировки произносили названия городов и рек на тарабарском языке:
– Лга-во, тов-сара...
Неожиданно появился Васюрка. Размахивая небольшой бумажкой, он сбивчиво рассказал о том, что сегодня в тайной квартире побывал враг. Не более часу тому назад Витька нашел в бане записку с непонятными слонами.
– Дай-ка ее сюда! – строго сказал Эдисон, предчувствуя что-то недоброе.
Васюрка положил на стол четвертушку тетрадного листа в клеточку. На этом клочке кто-то, скрывая свой почерк, написал крупными печатными буквами:
«Хие-пло вы льщикп-подпо.
Жу-хо но шим-ва дам-сле...»
– Мы обнаружены! – застонал Эдисон.
Костя, заглядывавший через плечо великого изобретателя, был бледнее стены.