Последним задание получил Васюрка: пробежать по реке до Большого острова и сказать дежурному на переезде: «Сегодня ворота не закрываются до утра».
– Вернуться сюда же! – строго наказал дядя Филя. – Когда мне все расскажете – тогда по домам.
Ребята слушали, затаив дыхание. Сердца стучали взволнованно и часто. Наконец-то, наконец они принимают участие в каком-то большом деле!
Глава двадцать седьмая
ОТЕЦ ФИЛАРЕТ ПРИЖИМАЕТ ХВОСТ
Ночью сквозь сон Костя слышал тревожные надрывные гудки паровозов. Отец выходил на улицу. Вернувшись, он сказал матери:
– Здорово горит! Недалеко от станции полыхает... Спи, старуха
«Гости приехали, кто-то зажег большую лампу. Вера выполнила задание». – Эта радостная мысль смутно ворохнулась в Костиной голове, но глаза он так и не смог открыть.
С утра в поселке только и говорили о пожаре. Сгорел японский склад. На дне обрыва нашли двух заколотых часовых. Пока японцы и казаки тушили пожар, партизаны открыли амбары купца Жердева и погрузили на одиннадцать подвод мясо, заготовленное для военного ведомства атамана Семенова. Машинист Храпчук хорошо видел, как обоз с мясом лихо промчался по переезду к Большому острову, а оттуда в лес. Храпчук заранее прицепил «компашку» к длинному составу пустых платформ и подкатил поближе к переезду на тот случай, если казаки с Горы вздумают догонять партизан. Старик мигом бы перегородил переезд, попробуй объехать: слева дровяной склад, справа круча. Но все занялись пожаром... Рассказывают, что в будке около дома мясника нашли связанного сторожа, во рту у него торчала рукавица. Второй караульный укатил с партизанским обозом и увез хозяйский тулуп. Дверь в доме Жердева оказалась подпертой с улицы ломом.
Зареченские ребята, идя в школу, на месте склада увидели одни головешки. Пожарище было оцеплено японцами. Всем, кто подходил близко, солдаты угрожали винтовкой и кричали:
– Руски борьшевику!
Перед звонком к Косте в коридоре подошел высокий старшеклассник в очках.
– Как себя чувствует дворянин Драверт?
– Не знаю. А что?
– Наши, горные, вчера устроили ему мялку!
– Ну? – удивился Костя, не скрывая радости. – Достукался!
Очкастый оглянулся.
– Будет нас помнить, а то все время тарахтит: «Мой папа переходит на бронепоезд, я теперь прижму вас, красноперых»... Вон его отец идет! Сейчас начнется буза!
Зазвенел звонок... Женька Драверт уже сидел за партой. Одна щека у него была перевязана, нос и губы распухли.
– Когда уезжаете, Женя? – спросил Костя притворно ласково.
– А тебе какое дело? – огрызнулся Женька.
– Проводить хотел!
– Отцепись, ичиган!
Женькин отец нажаловался директору, обвинил учеников в избиении сына, а учителей – в попустительстве хулиганам. Ушел он злой. Директор обещал принять меры, и теперь, обдумывая их, пощипывал маленькую, подстриженную в виде лопаточки, светлую бородку.
В кабинет вошел вызванный с уроков отец Филарет.
– Займитесь, батюшка, делом Евгения Драверта. Прощупайте почву на уроках у старших, не нападете ли на след злоумышленников. Папаша Драверта взбешен, вдруг начальству жалобу подаст?
Отец Филарет подошел к окну, вставил в мундштук японскую сигарету, закурил и по своей привычке начал пускать дым на цветы.
– Вы бы, Александр Федорович, обратились к жандармам, это их дело!
Директор с недоумением оглядел священника, будто не узнал его.
– А вы, наставник божий, в сторону? Вас не касается?
Священник резко повернулся к директору и заговорил раздраженно:
– Меня все касается, но надо и времечко учитывать, уважаемый Александр Федорович!
– Ах, вот оно что! – директор засуетился, зачем-то открыл и сейчас же закрыл ящик стола. – Вы, я вижу, трусите, отец Филарет!
– А вы разве не трусите? – священник ткнул в пепельницу недокуренную сигарету, окурки и пепел посыпались на зеленое сукно стола. – Вы тоже трусите!
– Побойтесь бога, отец Филарет!
Филарет заложил руки в карманы своего темно-малинового подрясника и уставился сквозь очки на директора.
– Гнев божий – штука страшная, а гнев народный пострашнее. Вчера они жандармского ротмистра повесили, сегодня японцев прирезали, завтра нас с вами к ответу потянут. Вот кого надо бояться!
- Кого? – горячился директор, хотя прекрасно понимал, о ком идет речь.
Священник наклонился к нему через стол, дыхнув винным перегаром.
– Да этих, Александр Федорович, рабов божьих партизан! Не прикидывайтесь дурачком!
Директор развел руками, ударил себя по бедрам.