– Полгода назад теплым весенним днем зеленоглазая девушка преподнесла мне питье, которое сбило меня с ног и лишило разума.
Жители деревни захлопали в ладоши и подняли кружки с элем в честь своего лорда.
– И с тех пор, как я очнулся с кандалами на ногах, все круто изменилось.
Эми улыбнулась, заметив, что Джермин не совсем твердо стоит на ногах. Эль был довольно крепким, а он пил весь вечер – пил, танцевал с ней и с каждой жительницей деревни, пел звучным баритоном и участвовал во всех играх и довольно трудных соревнованиях. Джермин проиграл в гонках на лодках, но побил всех, кроме Пома, в борьбе, и чуть было не бросил себе на ногу тяжелый камень в соревновании по толканию булыжников. Сейчас он был только в рубашке и брюках. Его почти невозможно было отличить от жителей деревни, На рубашке и на лице были грязь и пятна от травы, и по выражению обожания, с которым он поглядывал на Эми, она поняла, что он избавился от чувства вины за многолетнее пренебрежение своими обязанностями по отношению к зависящим от него людям.
– Из-за того питья мне теперь придется носить гораздо более тяжкие оковы – обручальное кольцо.
Послышался гул голосов. Все вытянули шеи, чтобы посмотреть на Эми.
– Мы можем пройти под аркой в обратном направлении, – крикнула Эми.
– Тебе придется объяснить это нашему сыну.
Мисс Викторина нежно погладила уже довольно большой живот Эми. Первые три месяца малыш заявлял о своем присутствии тошнотой по утрам, усталостью и увеличением размера талии. А теперь Эми почувствовала, как ребенок зашевелился, явно удивив мисс Викторину.
Здоровье старой леди немного поправилось благодаря лучшей еде и ежедневному уходу Мертл. Она занимала почетное место на свадьбе Джермина и Эми – их второй свадьбе – в домовой церкви Саммервинд-Эбби пять месяцев назад. Теперь мисс Викторина поправила сползший на лоб венок из желтых хризантем и улыбнулась Эми.
– Вам всем – всем до единого – было известно, что мисс Викторина и моя принцесса Презрение заперли меня в своем погребе. Никто из вас не предпринял ничего, чтобы помочь мне. – Джермин напустил на себя суровый вид, правда, всего на полминуты, а потом усмехнулся. – И я благодарен вам. Если бы вы не были такими сплоченными, я наверняка погиб бы из-за козней моего дяди.
– Молодец! – воскликнул викарий Смит. – Вот это правильно – признать, что мы спасли вам жизнь.
– Совершенно верно. В своем заточении я лучше узнал самого себя, и поверьте мне, то, что я узнал, мне не понравилось. В прошлом я был безответственным, ленивым, глупым. Я воображал, что из-за трагедии, произошедшей в моей семье, я все это могу себе позволить. Но пока я сидел в погребе, я научился думать по-другому. Наблюдая за тем, как мисс Викторина больше беспокоится обо мне, чем о себе, я научился милосердию. Благодаря постоянным и добрым похвалам принцессы Эми…
Услышав это, даже Эми рассмеялась.
– …я понял, что обкрадывал тех людей, которые помогали мне вырасти. Часы, проведенные в одиночестве, научили меня, что даже незначительное дело может скрасить самое трудное существование. Но самое главное, – он сделал глубокий вдох, – я научился сомневаться в том, в чем был уверен: что моя мать предала свою семью. У меня не было для этого конкретной причины, но когда я узнал вас, я вспомнил, как добра и великодушна была моя мать и как она меня любила. Тело моей матери сейчас лежит рядом с телом моего отца в склепе Нортклифов на этом острове, и я благодарю всех вас, – его взгляд на секунду задержался на Эми – за то, что вы помогли мне найти правду.
Женщины смахивали слезы – они никогда не видели своего лорда таким серьезным.
Похороны леди Нортклиф, на которых присутствовали самые известные аристократы и простые рыбаки, были торжественными. Все уверяли Джермина, что никогда не думали плохо о его матери, что всегда подозревали, что она пала жертвой нечестной игры.
Джермин сделал вид, что верит им. Сейчас все это уже не имело значения.
Эми все это время была рядом с Джермином, держала его под руку и разделяла его горе, как никто другой.
Для нее похороны матери Джермина были одновременно возможностью оплакать своего отца. Черный креп, печальная музыка, опускание гроба – все это были символы любви и смерти, и она в равной степени оплакивала леди Нортклиф и короля Реймунда, слезами смывая горечь утраты.
Похороны Харрисона Эдмондсона были тихими, и на них – за неимением у него друзей – никто не присутствовал.
Голос Джермина неожиданно окреп.
– Больше всего я благодарен принцессе Эми, моей леди Презрение, за то, что она научила меня верить в свою мечту. Благодаря ей я понял, что значит полюбить навсегда. Спасибо тебе, Эми. Спасибо, любовь моя.
Эми улыбнулась и, к своему ужасу, обнаружила, что плачет. И не просто тихонько всхлипывает, как полагается благовоспитанной леди, а плачет чуть ли не навзрыд. В последнее время это случалось с ней довольно часто. По всей вероятности, беременная женщина начинает вести себя, как ребенок. Но видеть Джермина без той маски цинизма, которую он совсем недавно носил, слышать, как он признается ей в любви во всеуслышание и заявляет, что это она сделала его счастливым, знать, что он дал ей то, что ей было необходимо, – дом, любовь, родственную душу… Что ж, это стоит того, чтобы поплакать.
Деревенские тихо посмеивались и толкали друг друга локтями. Мисс Викторина обняла Эми и предложила ей свой носовой платок.
– И наконец, – сказал Джермин, – я хочу представить доказательство того, что уроки пошли мне на пользу и я никогда их не забуду.
Он достал из кармана какой-то предмет и поднял его так, что в лунном свете стал виден тонкий полукруглый с неровными краями кусок нитяных кружев, усыпанных крошечными бусинками. Он помахал им, ожидая реакции собравшихся.
Женщины зааплодировали.
Мужчины в недоумении переглядывались.
– Это воротничок, – помог им Джермин.
Эми спрятала улыбку. Воротник был слишком маленьким для кого-нибудь из них и имел странную форму. Но Джермин выглядел таким гордым! Он подошел к Эми и, встав на колено, протянул ей воротник. Его глаза сияли.
– Это для нашего малыша в день крещения.
Странной формы, с неровными краями… Воротничок был сделан его собственными руками, урывками, в то время, когда она думала, что он уехал прокатиться верхом. Воротничок будет лежать вокруг шейки младенца в самый важный момент первого года его жизни свидетельством того, что отец любит его… и любит его мать. Ее подбородок дрожал, когда она принимала воротничок.
– Спасибо. Он красивый. Он просто… – Она заглянула в глаза Джермина, и ее переполнила такая нежность к этому большому замечательному мужчине, что она едва смогла выговорить: – Спасибо.
Взяв ее руку, он поцеловал пальцы.
– Ты такая красивая.
– Ну да, – фыркнула она, стараясь удержать слезы. Это были счастливые слезы, но все же слезы. – Я такая, и ты должен быть счастлив, что я есть у тебя. А теперь ступай и принеси мне кусок сливового пирога мисс Викторины, пока его весь не съели.
Он улыбнулся, зная, что позже она покажет, как его любит.
Она посмотрела ему вслед, а потом, не глядя на мисс Викторину, спросила:
– Вы слышали, как я спускалась по лестнице в ту ночь?
– Дорогая? – Мисс Викторина весьма натурально изобразила смущение. – Куда спускалась? Когда? О чем ты?
– Ага. – Эми бросила на старую леди красноречивый взгляд, но не обнаружила ни тени смущения на ее лице. – Может быть, вы нарочно подбивали меня похитить его, прекрасно зная, что он неотразим?
– Знаешь, дорогая, когда ты закусишь удила, тебя не остановишь. Никто, и уж конечно, не я не мог вообразить, что Харрисон откажется платить выкуп и оставит Джермина у нас на много дней. Тебе не кажется, что «неотразим» слишком сильно сказано?
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Ах, дорогая. – Мисс Викторина оглядела стол с пирогами и пирожными и покачала головой: – По-моему, мой сливовый пирог уже весь съели.