- Эй, бандюк проклятый! - гневно перебивает его зычно-басистый старческий голос с противоположного конца главной дачной улицы. - А ну лапы свои загребущие убери от неë! Вот я тебе щас..!
Шумный выдох несказанного облегчения вырывается из моей груди. Это же бабуля!
Тусклая вспышка единственного на всю улицу фонаря, который всегда зажигается у нас в восемь вечера, внезапно озаряет знакомую энергично-грозную фигуру в теплой коричневой фуфайке. Как будто перед нами нами не обычные окрестности полупустого дачного поселка, а сцена под лучом софита.
Баба Рева вышагивает по дороге твердой походкой с граблями в руках, причем держит их по-киношному наперевес, как настоящее оружие. Наверное, отобрала садово-огородный инвентарь у обеспокоенного соседа Михалыча, который тащится за ней следом и с благоразумным почтением помалкивает.
- К тебе обращаюсь, охломон! - гремит ее сильный голос, расходясь между домами и деревьями басистым эхом. - Что стоишь там, зенки бесстыжие вылупил?
Я еле слышно хмыкаю, когда хватка маньяка на моих плечах сначала ослабевает, а затем и вовсе исчезает. Сам он разворачивается всем корпусом к надвигающемся «стихийному бедствию» в лице моей бабули и с обманчиво-умиротворяющей уверенностью обращается к ней:
- Успокойтесь, уважаемая. Девушке совершенно ничего не угрожает. Она упала. Я просто помог ей подняться и хотел...
- Знаю я, чевой ты хотел, маньячина недоделанная! Мало того, что гоняесся тут за ней, общество свое паскудное навязываешь, так еще и снасильничать удумал?! Михалыч мне уже всë про тебя рассказал!
- Вы ошибаетесь, - голос моего маньяка холодеет до минусовой температуры. - Я всего лишь хотел поговорить с девушкой об очень важных вещах.
Фырканье моей бабули, которая продолжает неуклонно приближаться, сурово размахивая граблями, напоминает презрительный плевок.
- Хотел он! Ты про свои хотелки сказки в органах соответствующих рассказывать будешь! Нукась, Михалыч..! - орет она через плечо соседу-дачнику, поднимая грабли повыше. - Заходь давай к этому охломону в тыл и окружай его, чтоб не убëг! Сейчас в милицию сигнализировать будем! И в спецназ. Пусть налоги государственные отрабатывают!
- Может, лучше нашему участковому? - робко предлагает Михалыч.
- И участкового не обидим! Всем просигнализируем о появлении подозрительного преступного элемента в наших местах!
Бабуля решительно тыкает зубчатой частью «оружия» в элегантный пиджак маньяка, но тот мгновенно перехватывает черенок и выдергивает из ее рук, ловко используя силу инерции.
- Давайте не будем усложнять это недоразумение, - морщится он, потом хмуро смотрит на отобранные грабли и, подумав, аккуратно вешает их на березу. Подальше и повыше от бабули.
Но она ничуть не теряется и с громогласным величием продолжает басить:
- Верни казенную собственность, ирод! Ишь, ручонки натренировал как чужое хватать! Напишем на тебя с Михалычем заявление о краже грабель, будешь бегать по инстанциям, отбрехиваться! - При этой смехотворной угрозе я снова давлю в горле иронический хмык, но баба Рева как чувствует, и ее суровый взгляд быстро перескакивает на меня. - Так... ты, внучка, быстро топай домой, потом поговорим отдельно. Когда с твоим хотельником разберемся. Давай-давай, живенько! Руки в ноги и в хату!
Когда тон у бабули становится таким железобетонным, ей лучше не перечить, это я точно знаю. Ни словом, ни взглядом. Поэтому молча киваю и бочком-бочком обхожу неподвижно-задумчивого маньяка. Чувствую всем своим существом, как он провожает меня взглядом - пристальным, мрачным, тяжелым, как у генерала, проигравшего сражение... и это давление ощущается до самого поворота, пока я не скрываюсь из виду под эхо возобновившихся басистых угроз. А уже дома, в нашей общей с бабулей спальне, обнаруживаю новую проблему...
В кармане плаща зияет по шву здоровенная прореха.
Но проблема не в этом, а в том, что мой гостиничный бейджик горничной пропал вместе с клубным бейджиком Новы!
Глава 15. Осторожно, мечты сбываются
Всю следующую половину дня в универе я хожу сама не своя. Слишком сильно нервничаю из-за посеянных пропусков-бейджиков и ближайшего будущего.
- Слушай, я очень извиняюсь... - в который раз неловко повторяю молчаливой бледной Нове.
У нее странное выражение лица. То ли расстроенное, то ли растерянное, то ли она просто сильно задумалась о своем личном. Я вглядываюсь в ее глаза, но она быстро отворачивается и начинает старательно переплетать свою светло-золотистую старомодную косичку.
- У тебя-то что стряслось? Какие-то проблемы?
- Да так... ничего особенного, - уклончиво отвечает она. - Просто староста группы позавчера предложила мне попробоваться на роль Снегурочки в студенческом спектакле от нашего факультета. Для новогоднего мероприятия в ДК.
- И что? - не понимаю я. - Если тебе не хочется, откажись от роли, всего и делов.
Нова тяжело вздыхает.
- Не в этом дело, Зай...
- А в чем? Ты же меня знаешь, - настойчиво внушаю я. - Пока не расколешься, не отстану. Давай же, поделись своим стеклом с лучшей подругой! Тебе жалко, что ли?
- Понимаешь, мне просто... стыдно, - вдруг шепотом признается она, а затем быстро оглядывает полупустую аудиторию с уже почти иссякшим ручейком уходящих однокурсников. - После первой пробной репетиции один парень из участников пригласил меня на свидание... а я взяла и согласилась. Он мне показался интересным и хорошо воспитанным...
- Но? - подсказываю я, уже более-менее понимая наконец, что за печальная муха укусила Нову в последние дни.
- Мне действительно только показалось, - уныло подытоживает она. - Мало того, что при первой же возможности зажал меня в темном углу, так еще и прозвище очень обидное мне придумал, когда я его отшила.
- Да не переживай ты так, мало ли в мире уродов токсичных водится! - утешаю я и, подумав, с любопытством уточняю: - А какое прозвище-то?
- Сне...
- Эй, снедурочка! - в дверной проем аудитории вваливается троица каких-то старшекурсников, и самый смазливо-патлатый из них с противной ухмылкой кричит Нове: - Эй, ты! К тебе обращаюсь, снедурка фригидная![*]Тебе велели передать, что нашли вариант пораскованнее. Так что на репетиции можешь больше не приходить! Не прошла кастинг, поняла?
В первое мгновение мне кажется, что я ослышалась. Медленно поворачиваюсь к компании.
- Как ты ее назвал?
- О, вот и глухомань подъехала! - ухмылка патлатого становится откровенно глумливой. - Уши по утрам вишневым компотом с косточками моешь, что ли? Лады, повторю по слогам. Я сказал сне-ду-роч-ка! Фригидная которая и вылезла из такой же деревни, как ты. Расслышала теперь?
- Придурок! - гневно вскакиваю я. - Если у твоей кочерыжки в штанах врожденное бешенство, то нормальные девчонки здесь при чем? Глянь озабоченную киношку про себе подобных и засунь свои хотелки в американский пирог, блин! [**]
- Тебя только забыл спросить, дура рыжая, - огрызается патлатый.
Зацепил-таки, гад. У меня действительно есть заметная рыжинка в волосах, но как же бесит, когда мою золотисто-каштановую масть обзывают рыжей!
- Идиот, - цежу сквозь зубы и хватаю подругу за руку. - Идем отсюда, Нова! Нам с этими недоумками не о чем разговаривать. У них изо рта воняет и сплошные какашки сыпятся!
Она безропотно позволяет увести себя и вообще внешне никак не реагирует на насмешки, которыми ее осыпает обидчик со своими пошлыми подпевалами. Выходит со мной в коридор с опущенными глазами и кажется совсем спокойной. Разве что бледненькая на вид очень.
- Бесят! - продолжаю я злиться, но при быстром тревожном взгляде на подругу сочувственно глажу ее по руке. - Не обращай на них внимания, ладно? Плюнь и забудь. Они просто твари, не стоящие даже кончика твоего мизинца!
- Может, я сама виновата? - Нова грустно пожимает плечами. - Спровоцировала его чем-нибудь, поэтому он так себя повел?.. Парням ведь только повод дай. А я никогда не понимала ни их логики, ни этой всей зацикленности на интиме. Вот совсем.