Алёна у меня, конечно, девушка эмоциональная, но в этом конкретном случае я ей верила.
— И что кофе? Принесла? — вернула свою бывшую помощницу на землю из эротических воспоминаний.
Она то про невесту босса не в курсе, так что не знает, что Богдану Анатольевичу есть, с кем постель разделить.
— Нет. Сказал, что вас подождёт.
Сволочь он.
— Ясно, — подытожила я, останавливаясь перед дверью начальства.
— Что, кофе принести, — тут же догадывается Алёна, но я отрицательно машу головой.
— Нет. Пойду пока так.
Не снимая лёгкого плаща, стучу в двери и решительно захожу внутрь.
Если хоть на секунду задержусь на пороге, меня покинут силы. Страх перед неизвестностью всегда пугает меня больше реальных проблем.
— Доброе утро, Богдан Анатольевич! Вызывали?! — бодро начинаю я и тут же уверенно смотрю в сторону стола большого начальства.
Разглядываю его руки, так как они мне нравятся, а в данную минуту любой позитив — это благо.
Босс не отвечает, но я вижу, как неспешно он поднимается и двигается в мою сторону. Когда между нами остаётся не более полуметра, а у меня перед глазами мельтешит его красный атласный галстук, Аренский останавливается.
Мне не надо смотреть на выражение мужского лица, чтобы понять его настроение. От него буквально волнами исходит раздражение и недовольство. Только вот из-за чего?
— Ну как, Ева, красивый? Нравится? — вкрадчиво и чуть ли не шёпотом спрашивает босс, слегка наклоняясь к моему уху.
В нос бьёт убийственный запах его парфюма, что приходится силой воли контролировать своё лицо, дабы не морщиться.
— Что нравится, Богдан Анатольевич? — аккуратно переспрашиваю, ибо пока не могла «вкурить» тему нашего разговора.
— Галстук. Специально для вас, чтоб было куда глаза девать.
Сглатываю, но в пересохшем горле пусто.
— Отличный. Вам идёт, — тут же выдаю я немного охрипшим голосом.
И всё-таки хмурюсь. Этот терминатор меня буквально поглощает всем своим существованием. Пытается сломить, заткнуть, и это … бесит.
Бесит так, что я выпрямляюсь насколько могу, и уверенно поднимаю подбородок вверх, пока наши взгляды не скрещиваются.
— О! Так лучше, Ева Леонидовна. Больше напоминать не стану, сразу буду премии лишать.
Как только Аренский добился своего, то тут же отошёл от меня, и вся я стала ему неинтересна. Когда мужчина снова садится в кресло, то уже пребывает в холодном и невозмутимом состоянии.
— Кофе?
Начиная дальше просматривать документы, флегматично интересуется он. В метре от него стоит шикарная ультрасовременная кофемашина, но утёс требует напиток от меня. И если этот гавнюк умеет вот так первоклассно контролировать свои эмоции, то я нет. Я всё ещё злюсь.
— Не откажусь. Капучино, пожалуйста.
Звук сломанного грифеля его карандаша слышим мы оба. Я делаю несколько шагов в сторону вешалки- треноги, начиная развязывать пояс плаща.
— Не понял.
Мне дают шанс исправиться, но я ещё не совсем успокоилась.
— Капучино, Богдан Анатольевич. Мой любимый, — спокойно повторяю я, даже не зная, через какую минуту меня уволят, но явно это будет скоро.
Наши взгляды снова пересекаются, только теперь босс смотрит на то, как я расстегиваю ряд пуговиц на плаще, а потом его снимаю.
На мне чёрная юбка-карандаш, шелковая блуза без рукавов, но с большим воротом, что застёгивается на манер шарфа, чулки чёрного цвета и шпильки. Классический деловой образ, если верить Гуглу и его сайтам.
Аренский оглядывает меня от острых носов туфель и завершает укладкой волос, что напрягает меня ещё больше, но я не поддаюсь. Прохожу к его столу и усаживаюсь в одно из кожаных кресел для посетителей.
Пока достаю из сумки ежедневник и ручку, меняю тему разговора.
— Изменили интерьер?! Красиво, — вежливо хвалю и, когда блокнот раскрыт на нужной мне странице, смотрю на босса. — Приступим? Какие будут задания на сегодня? И ещё мне нужно знать ваше личное расписание, так как пока не понятно, остаётся лишь наш прежний секретарь или вы и его увольняете.
Бомба запущена и теперь главное не упасть со стула в результате её взрыва. Я однозначно мазохистка!
Богдан Анатольевич пронзительно и бесконечно долго смотрит на меня. Я на него. Из звуков только равномерный шаг настенных часов, тик- так.
Меня от паники удерживает лишь чёткое понимание, что теперь или он, или я, но в первом случае мне светит роль бесхребетной дурочки, а я уже как-то в ней выступала.