- Что вы делаете? – возмущенно спросила и попробовала огреть нахала папкой. Да-да, той самой, зажатой в несчастной плененной руке. Получилось неуклюже и смешно. Зато смогла добраться до мужской макушки.
- Виктория! – а вот теперь на меня, кажется, обиделись. И вот было бы на что!
- Что такое? – получилось немного отодвинуться. Всего на несколько сантиметров. Зато и это я могла посчитать за ма-а-аленькую победу.
- Вы играете с огнем.
- У меня есть огнетушитель, - проворчала и таки смогла вернуть себе конечность. Выпрямилась и отошла на пару шагов от стола. Перед этим, правда, не забыла оставить папку с отчетом на столешнице. Пусть читает, изучает, подтирает им, что хочет. Меня это мало волнует.
- Вы смелая, раз не боитесь увольнения, - Порнофильм вновь откинулся на спинку стула.
- Больше не боюсь, - бросила напоследок и вышла из кабинета.
Завистливые взгляды мои коллеги скрыть не смогли. Только Галине, казалось, было все равно, зачем босс пригласил меня к себе в кабинет. И что это мы там обсуждали на повышенных тонах.
Вовчик продолжал мусолить несчастный карандаш. Не сдержалась, достала из сумки заветную коробочку и, подойдя к столу парня, бросила на нее злосчастные таблетки. Недовольный взгляд молодого человека сполз с моей недовольной мины на презент. Вы когда-нибудь видели, как у мультяшных персонажей от удивления вытягиваются лица? Так вот, Владимир напоминал мне в тот момент именно такого вот нарисованного героя. Глаза на выкате, уголки губ опущены. Еще немного и заплачет. Надеюсь, от благодарности. Я так старалась вчера, искала злосчастное лекарство. Было бы обидно, если бы коллега не оценил порыва моей сочувствующей всем и вся души.
- А зачем мне? – беря коробку, спросил Вовчик. – Для чего это?
- О-о-о-о, - протянула, - тебе это в ближайшее время очень понадобится. Когда… - скосила взгляд в сторону кабинета сурового начальника. – Когда Павел Ефимович вызовет тебя к себе. Прими накануне. Точно не пожалеешь.
Не то чтобы я имела что-то против сексуальных меньшинств. Скорее, я была ярой противницей насилия в семье. Но когда у тебя паршивое настроение и все достали… Тем более, они сами спровоцировали меня.
Улыбнувшись, вернулась на свое место и с головой ушла в работу.
До тех пор, пока телефон, лежащий рядом, на столе, не завибрировал и не заголосил песенку про маленькую гнусавую мерзость. Которая гнусь, пожирающая поганки. Сразу догадалась, что названивает мне мама. Только она может терроризировать мой номер минут десять к ряду, разряжая аккумулятор.
- Да, ма, - протянула, с обреченностью проводя пальцем по зеленой трубочке, которая высветилась на экране смартфона.
- Дорогая! – веселый голос матушки ножом проехался по сердцу в предчувствии какого-то подвоха. Если родительница такая радостная, жди беды.
- В чем дело? – проворчала, открывая таблицу с графиком и внимательно изучая показатели.
- Почему как что, сразу в чем дело? – мама насупилась. – Я просто позвонила узнать, как ты поживаешь, дорогая моя.
- Нормально, - передернув плечами, ответила.
Как я поживаю… Если не брать в расчет постоянные кошмары, которые уже несколько лет преследуют меня по ночам… Еще будучи замужем я не могла нормально спать. Супруг в любой момент мог выйти из себя. И его не волновало, сплю я в тот момент или готовлю, стоя у плиты.
- Ах, дочка, у меня для тебя замечательная новость!
«У тебя появился новый папа», - закончила за нее.
- У тебя появился новый папа! – вторила моим мыслям родительница.
- Лучше бы ты вернулась к отцу, - сказала еле слышно.
- Что ты говоришь? – мама не расслышала.
- Ничего, - хмыкнула. – Можно на этот раз я не буду за тебя радоваться?
- Ты невоспитанная и безразличная к близким, - опечалилась родственница.
- И кто у нас на этот раз? – решила перевести тему разговора в более спокойное русло. Безопасный окоп. Уйти от скользкой, как слизняк беседы.
- Джон Уокер, - назвала имя своего нового кавалера ма.
- Афроамериканец? – предположила.
- Нет, - с какой-то затаенной печалью пробормотала мама.
- Слава богу.
- Что-что? – матушка не расслышала моих последних слов.
- Ничего, - отмахнулась. – Тогда могла бы его не представлять. Сколько их было и сколько еще будет…
- Я просто беспокоюсь о своем женском здоровье.
- А нельзя было беспокоиться о нем с одним конкретным мужчиной, - это я проговорила шепотом, так тихо, чтобы навострившие ушки курочки не поняли, о чем речь. Вон как смотрят, чуть ли глаза из орбит не вылезают. Тоже мне, пекинесы.
- Это скучно, - прямо представила себе, как она морщится. – С каждым мужчиной я испытываю новые ощущения. Мы не молодеем, Викуся. В этой жизни надо попробовать все.
Ну-ну… все. Какие бредовые слова. По ним выходит, что и наркотики (даже самые тяжелые) надо спробнуть. И что в итоге? Ты сдохнешь раньше, чем успеешь «опробовать» все самые тяжелые вещества.
- В этой жизни надо делать все, - не согласилась с мамой, - чтобы прожить как можно дольше.
- И в кого ты у меня такая занудная? – возмутилась ма.
Вопрос. Вопрос, на который никто так и не дал мне пока ответа. Конечно, по документам у меня был отец. Но зная шальную жизнь родительницы, я стала сомневаться в этом лет с тринадцати. Черт, им мог оказаться кто угодно. Внешне я больше походила на мать. От отца (предположительно биологического) мне не досталось ничего, кроме отчества и фамилии. Ну и московской прописки. Мама была из глубинки и вцепилась в первого попавшегося мужчину, который мог обеспечить ее крышей над головой, мертвой хваткой. Заразным клещом, питбулем. Короче, долгих четырнадцать лет мои родители жили вместе. Потом матушка перестала скрываться и ушла в загул. Тогда я и узнала и про Сереж, и про Паш, и про Вась…
- Так, когда нам тебя ждать в гости?
«Никогда», - мысленно произнесла. Вслух же сказала:
- Никогда.
Да, черт побери, я сегодня не оригинальная. Говорю, что думаю, делаю, что хочу. Кажись, критические дни наступили на горло и на чувство самосохранения.
- Что-о-о?! – зашипела женщина, даровавшая мне жизнь.
- Я не могу. Понимаешь… - Уши коллег стали медленно расти. Тоже мне, стадо Дамбо. – Работой загрузили. Приходится раньше приходить и доделывать. – А вот после этих слов я искренне надеялась, что Дарья с Лидией тоже предпочтут побольше поработать. Чтобы, не дай бог, не оставлять меня с начальником в отделе наедине.
- Ты совсем забыла про себя, - послышалось раздраженное в трубке. – И про меня. Ушла в работу. А как же личная жизнь?
- К черту мне личная жизнь, - ни словом не стала лукавить. – У меня перед глазами было два примера этой чертовой личной жизни. Я бы даже сказала – семейной. И знаешь, что?
- Что? – в голосе родительницы прорезалось любопытство.
- Это все паршиво. И абсолютно мне не нужно.
- Но…
- Прости, ма, связь плоха… - не договорила, изображая помехи. – Ниче… не… слышу… Алло! Эй! Мам… Ал…
И отключила телефон.
- Жестокая ты, - подал голос Вовчик.
- Нет, - заговорила Дарья. – Она не жестокая, она невоспитанная.
Да-да-да, считайте меня именно такой. И вот незадача – мне плевать на то, что вы обо мне думаете. Когда-то, возможно, меня бы и задели подобные слова. Год назад я поняла, что меня это совершенно не волнует. Спасибо первоклассному психологу, на которого уходила часть моей зарплаты. И мама, чего уж там, помогала в первое время.
- Запомните это, - я тыкнула пальцем вверх, указывая на потолок. – И впредь не лезьте. А то я, будучи крайне невоспитанной и жестокой, как Терминатор из жидкого металла, буду крушить и ломать. А достанете, дойдет и до убийства.
Для пущей убедительности полагалось еще расхохотаться. Но… мне уже не семнадцать, чтобы заниматься подобной ерундой. Курочки и так вмиг присмирели, закудахтали что-то тихо-тихо про неуравновешенных истеричек и приступили к своим прямым обязанностям. А именно: терзание ногтей пилочкой, подведение глаз и выдирание бровей. И на что надеются? Что если Павел Ефимович не обратит на них свой мутный взор? Они могут попытать удачу с начальником из какого-нибудь другого отдела… Три раза «ха». Григория Борисовича, единственное, что волнует в последнее время – это радикулит. У Михаила Петровича, если Галка не обманывает, простатит и ему, тоже не до плотских утех. Борис Аркадьевич, поговаривают, переметнулся на голубую сторону добра. Федор Михайлович в столь преклонном возрасте, что диву даюсь, как он в свои девяносто два умудряется работать и держать в страхе весь отдел аналитиков. Но вот обычно, когда рубеж в восемьдесят позади, проблемы в интимной жизни возникают все чаще и чаще. Возможно, курочкам и не нужен секс с начальником, и их больше интересует его кошелек и состоятельность. Только тут никто миллионы не зарабатывает. Кроме генерального. А до него попробуй дотянуться.