— Auf wiedersehen¹ (прим. пер.: До свидания), — Ник возвращается к немецкому, чтобы попрощаться, они обмениваются короткими объятиями, и Джоанна исчезает в толпе.
Я делаю еще один глоток напитка, наблюдая за ним. У меня такое чувство, что они говорили обо мне, но это было что — то невинное. Или мне кажется?
— Что она сказала? Когда вы говорили на немецком? — Через мгновение спрашиваю я, любопытство берет верх. Думаю, то, о чем они разговаривали, было безобидным, и Ник мне расскажет. Ну, а если это было чем — то плохим, то он придумает что ответить и не задеть мои чувства.
Он долго изучает меня, и я уже не уверена, что он ответит на мой вопрос. Или он не хочет обсуждать со мной их разговор, и ему требуется время, чтобы придумать правдоподобную историю.
Во мне еще больше разгорается любопытство.
— Она спросила: спим ли мы, — наконец отвечает он, не прерывая зрительного контакта, он не смеется и даже не улыбается.
Я давлюсь своим глювейном.
— Что? — Я откашливаюсь, мое сердце колотится быстрее, чем у Рудольфа в канун Рождества. Я перевожу взгляд на стол. Затем смотрю на гирлянды. На высокий шпиль фонтана Шенер — Бруннен. Куда угодно, только не на Ника. — Ну да, конечно, — наконец выдавливаю я, заставляя себя встретиться с ним взглядом. — Ну и как на немецком произносится «нет»? — Спрашиваю я с широкой улыбкой, стараясь придать этому разговору легкость.
Еще один долгий и пристальный взгляд.
— Alles, was ich zu Weihnachten möchte, ist einen Kuss von dir ² (прим. пер.: Все, что я хочу на Рождество, это твой поцелуй), — тихо говорит он, его глаза на мгновение опускаются к моим губам, прежде чем он отводит глаза. Клянусь, его взгляд ласкал меня. Не знаю, как такое вообще возможно, но я чувствовала это.
Я дрожу, но мне совсем не холодно.
Колдовство рождественской ярмарки.
— Слишком много слов для простого «Нет», — наконец выговариваю я.
— Да, немецкий — сложный язык. — Ник комкает обертки от наших колбасок и бросает их в ближайшую мусорную корзину. — Пойдем, я хочу тебе кое — что показать.
Глава 8
— Ты уверен, что нам можно это делать?
— Доверься мне. — Ник улыбается, когда я оглядываюсь на него через плечо. Мы поднимаемся по винтовой лестнице церкви Богоматери. Шагаем все выше и выше по узким каменным ступеням. Сначала я думала, что Ник вынудил меня идти первой, чтобы смотреть на мою задницу, но теперь я благодарна, потому что если поскользнусь, он меня поймает.
И, возможно, быть пойманной Ником Сент — Круа — не самое худшее, что может случиться в этой жизни.
Наконец мы достигаем верхней площадки, и я останавливаюсь, слегка запыхавшись и радуясь, что поддерживаю, хоть и поверхностные, но отношения с тренажерным залом. Ник совсем не устал. Сексуальный шакал.
— Нам туда, — говорит он, ведя меня через каменную арку на балкон. Перед нами расположилась Рождественская ярмарка во всем своем волшебстве. Отсюда — с высоты птичьего полёта, открывается вид на красно — белые палатки, вся площадь усыпана светящимися и мерцающими белыми огнями, и со всех сторон, что я могу увидеть, прогуливаются счастливые люди.
— Ох, вау. — Я глубоко вздыхаю от увиденного зрелища, пряча этот момент в своем сердце. — Это потрясающе!
И пока я задыхаюсь, охая и ахая от открывшегося пред нами вида, Ник стоит рядом и молчит. Я делаю снимок, затем поворачиваюсь к нему с телефоном в руках, уверенная, что ему скучно, и он хочет вернуться вниз.
Но он не выглядит скучающим.
Он выглядит очарованным.
Но он смотрит не на пейзаж, а на меня.
Смотрит на меня так, будто хочет поцеловать.
Ник делает шаг в мою сторону и у меня перехватывает дыхание, моя спина прижимается к каменной стене, он наклоняет голову, будто собирается поцеловать меня. О, мой Санта, он действительно собирается поцеловать меня.
Этот момент тянется, как мне кажется, целую вечность, его голова наклонена, а губы в нескольких дюймах от моих. Мое сердце бешено колотится, и я уверенна, что покраснела от макушки до кончиков пальцев ног. Он кладет руку мне на шею, большим пальцем скользит по щеке, а другими слегка наклоняет мою голову вправо.
Мое сердце готово выскочить из груди. Он сейчас поцелует меня, да? Это не может означать что — то другое. Если бы на щеке была ресничка, он бы ее уже смахнул. Если бы он хотел сказать мне что — то, он мог бы сделать это с расстояния в два фута. Он точно собирается поцеловать меня, я уверена в этом.
И…
Я хочу, чтобы он это сделал. Я хочу, чтобы он поцеловал меня.
Так сильно, и так отчаянно. Я хочу этого больше всего на свете. Мне нужно знать, каково это — целоваться с Ником Сент — Круа.
И то, как он медленно наклоняется к моим губам, сводит меня с ума. Я сгораю от желания. Моя голова кружится от неизвестности. Удивлена ли я таким развитиям событий? Трепещу ли я от сексуального напряжения? Или я всегда знала, что оно есть между нами, слабо скрыто за моим отрицанием? Спряталось за ненавистью к нему? Энергия между нами толкает меня на край пропасти. Я обезумела от желания, похоти и тоски. Понятия не имею, как мне удалось так долго это отрицать, потому что это… это между нами реально. Это чувствуется так же реально, осязаемо и ярко, как этот рождественский рынок, что под нами.
Я двигаюсь к нему, преодолевая оставшиеся два дюйма, разделяющие наши тела, пока не прижимаюсь к нему своей грудью. Обратный отсчет времени до того, как губы Ника наконец прижмутся к моим, оказывается слишком долгим. Как рождественский календарь со слишком большим количеством дверей и обещанием всего, чего вы когда — либо желали, скрытого за последней.
Он улыбается уголком своих губ, когда я прижимаюсь к нему всем телом. Как будто он ждал этого, как будто для него мой ответ эквивалентен тому, что я размахиваю белым флагом. Может, так оно и есть. И сейчас, единственное, на чем я могу сконцентрироваться во всей вселенной это — губы Ника.
Он смачивает нижнюю губу языком, и мои колени подгибаются. Но я зажата между Ником и стеной, поэтому остаюсь в вертикальном положении. Затем, наконец, наконец, наконец, он опускает голову ниже, и его губы оказываются на моих.
Целоваться с Ником — все равно, что узнать о том, что в этом году Санта приезжает дважды. И с собой у него подарки, о которых ты даже не подумала, когда составляла свой список. Я всегда буду ассоциировать идеальный поцелуй с запахом жареных каштанов и вечнозелеными растениями. С зимним холодом, покусывающим мою кожу, который резко контрастирует с теплом наших тел. Со вкусом глинтвейна и твердым мускулистым Ником, который обнимает меня.
Я тихо всхлипываю и приподнимаюсь на цыпочки, пытаясь подобраться ближе. Его губы раздвигают мои, и он нежно посасывает мою нижнюю губу, думаю, я вполне могу умереть. Скорее всего, потому что забыла, как дышать. Я втягиваю воздух, и он меняет угол наклона, просовывая свой язык мне в рот, и мое сердце почти останавливается. Потому что это так хорошо. Это прекрасно. Это идеальный поцелуй.
Кто бы мог подумать, ворчливый Ник умеет целоваться. Точно знает, как прикоснуться ко мне, чтобы свести с ума. Одной рукой он обхватывает мою шею сзади, его пальцы путаются у меня в волосах. Это ощущение приводит каждое нервное окончание в напряжение, желая, чтобы эти теплые пальцы ласкали каждый дюйм моего тела. Другой рукой он проводит под подолом моего пальто, проскальзывая под свитер ровно настолько, чтобы коснуться части кожи на моей спине над поясом джинс.
Это невинное прикосновение, но благодаря нему я чувствую себя далеко не невинной. Скорее распутной и безрассудной. Из — за этих ощущений мне кажется, что все это очень хорошая идея. Мое тело требует больше губ, больше языка, больше прикосновений. Больше Ника. Мои руки скользят вверх по его груди и обвиваются вокруг шеи. Моя нога обвивается вокруг его бедра, как будто я не могу контролировать свои собственные конечности. Как будто я пытаюсь взобраться на него с тем же любопытством и энтузиазмом, с каким котенок взбирается на рождественскую елку.
Наверное, потому что так и есть.
Мне даже кажется, что я хочу мяукнуть.
Тем временем Ник остается спокойным, как священник на полуночной мессе. Я обезумела от желания и жажды, в то время как он — воплощение самообладания и сдержанности.
Кроме одной детали.
Я чувствую, что все — таки у него нет иммунитета против меня.
У него явно нет иммунитета, если вы понимаете о чем я.
Размера, противоположного размеру эльфа.
Я напеваю ему в рот и прижимаюсь бедрами к его ноге. Мгновение спустя его рука лежит на моей заднице, поддерживая мой вес, пока я пытаюсь трахнуть его в церкви.
Боже.
Это реально.
Я целуюсь со своим горячим боссом в церкви.
В мгновение отстраняюсь и моргаю, пытаясь прочистить свою голову. Пытаюсь понять, как я вообще здесь оказалась. Ник прижимается губами к моей шее, оставляя дорожку теплых поцелуев на моей коже. Потом он убирает мою ногу, обернутую вокруг его талии, но прежде чем отпустить меня, удостоверяется, что я стою на двух ногах.
— Зачем ты это сделал? Почему ты поцеловал меня? — Я тяжело дышу и хватаюсь за перила, чтобы не упасть. Возбужденное и обеспокоенное, только так можно описать мое нынешнее состояние.
— Потому что мне так захотелось. — Даже не вздрогнул. Его голос ровный и уверенный, глаза не отрываются от моих. Он проводит двумя пальцами по своей нижней губе, и мне требуется все самообладание, чтобы не притянуть его обратно к себе. Тон его голоса звучит так, словно все грязные мысли, возникающие в моей голове, покрылись сахарной глазурью.