Кое — что из этого я рассказываю Нику на обратном пути в отель. После двадцати минут тишины, я не выдерживаю и вываливаю на него свои идеи. Не только потому, что я сильно увлечена всем, что делает наша компания «Летающих Оленей», но и потому, что я больше не могу выносить это неловкое молчание.
— Уверен, что ты бы так и сделала, — отвечает он. Вот и все. Видимо, это весь ответ, который я заслуживаю.
Мне хочется прибить его! Что, черт возьми, это значит? Что он бы этого не стал делать? Что мои идеи ужасны? Он тоже думает, что поезда только для мальчиков? Аааггррр!
Я откидываюсь на спинку и обдумываю его кончину. Я слишком остро реагирую. Знаю, знаю.
— Это хорошие идеи, — наконец выговариваю я сквозь стиснутые зубы.
— Я никогда не говорил, что это не так, — отвечает он так, словно ему все равно.
До конца поездки мы больше ничего не говорим. На вечер у нас запланирован ужин с представителями местной крупной компании. Боже, спасибо за то, что этот ужин на большое количество персон, потому что, когда мы прибываем в ресторан, я с огромным удовольствием направляюсь к противоположному концу стола. Я оказываюсь между скучным парнем, который пытается обсудить со мной американский бейсбол, и женщиной, которая хочет обсудить со мной Ника. Но все же, это того стоит, потому что мне все еще необходимо расстояние между нами.
Но в тоже время, это ужасно. Потому что пару раз, когда я смотрю в его сторону, ловлю на себе его взгляд, и это пытка.
— Ты не знаешь, он с кем — нибудь встречается? — женщина, сидящая рядом, спрашивает меня. Она явно влюблена в него, судя по тому, что каждый ее вопрос на тему Ника.
— Он помолвлен, — отвечаю я, не совсем понимая, почему эти слова срываются с моих губ. Но, если честно, разве моя работа заключается в том, чтобы найти ему пару на вечер? Я так не думаю. — С милой девушкой из Рейнди — Фолс. Он говорит о ней без остановки. Свадьба этой весной. Абсолютный подкаблучник.
— Подкаблучник? — Брови женщины взлетают вверх, и я задумываюсь о том, что она, скорее всего, немного не верно истолковала значение этого слова (Слово «whipped» в английском языке имеет два значения, и одно из них, это глагол: пороть). Я перевожу взгляд на Ника. Он снова смотрит на меня, наклонив голову в сторону, чтобы слышать, о чем говорит человек рядом с ним. — Ага, — отвечаю я, изо всех сил стараясь скрыть улыбку. — Таким всегда занимаются самые тихие люди, верно?
— Наверное, — соглашается она и, бросив последний, но уже слегка озадаченный взгляд на Ника, обращает свое внимание на мужчину, сидящего по другую сторону от нее.
Я делаю глоток вина и улыбаюсь. Это самодовольная улыбка. Можете подать на меня в суд.
* * *
— Тебе было комфортно рядом с Гансом, — комментирует Ник после ужина на обратной дороге в отель. Ресторан, в котором проходила встреча, находится всего в двух шагах от нашего отеля, поэтому мы идем пешком.
— С кем?
— С парнем, который весь ужин не отводил взгляда от твоего декольте, — сухо отвечает Ник.
— А, с ним? Да, он был довольно милым. — Если вам нравятся подобные вещи. — Мария хотела узнать твой номер, — добавляю я вопреки здравому смыслу. Зачем я это говорю? Хочу узнать, что он ответит? Не все ли мне равно?
— Мария?
— Женщина, которая сидела рядом со мной и весь вечер трахала тебя глазами.
— Ммм. Ты дала ей мой номер?
Он немного отстал от меня, чтобы пропустить пару, которая шла нам навстречу, поэтому я не могу посмотреть на выражение его лица. И из всех сил сдерживаюсь от того, чтобы не ударить его локтем прямо в ребра.
— Нет. Я сказала ей, что ты импотент, и, чтобы она не тратила свое время.
— Хм, — бормочет он, его тон ничего мне не говорит. — Интересно.
— Ты хочешь, чтобы я вернулась обратно и дала ей его? Я могу сбегать.
— Нет, ты права. Это было бы пустой тратой ее времени.
— Не можешь втиснуть ее в свой график до нашего утреннего рейса?
Мы входим в отель, и я поворачиваюсь к нему. Но он смотрит не на меня, а на большую рождественскую елку, украшающую вестибюль.
— Так вот что ты обо мне думаешь? — наконец говорит он, встречаясь со мной взглядом. Я испытываю искушение протянуть руку и провести кончиком пальца по его нижней губе, просто чтобы снова почувствовать его прикосновение к своей коже, но останавливаю свою предательскую дергающуюся руку. — Что я с радостью трахну любую, кто предложит?
— Вряд ли она любая. Ты видел ее, она довольно симпатичная. — Честно говоря, мне нужно было сказать ей, что он импотент в дополнение к намекам о доминировании, чтобы подстраховаться.
— Холли, — бормочет он, и я возбуждаюсь. Потому что слышать, как он произносит мое имя вместо «мисс Винтер», всегда ассоциировалось у меня с сексом, а теперь у меня есть сопутствующие этому визуальные эффекты.
— Не знаю… — Я отвожу глаза, чувствуя себя неловко под его взглядом. — Не знаю, что на меня нашло. Это было грубо. И непрофессионально. Прошу прощения.
— Все в порядке. — Он убирает руки в карманы в уже знакомой раздражающей манере. — Мои слова тоже были непрофессиональными.
— Не беспокойся.
И вот так мы заканчиваем наш разговор. Кто вообще говорит: «Не беспокойся»? Только пожилые люди. Одинокие старушки с кошками, и именно так я и закончу, потому что теперь все остальные мужчины для меня мертвы. Ни один из них никогда не сравнится с Ником. И что еще хуже, я больше никогда не смогу относиться к Рождественскому календарю так же, как раньше. Или к рождественским огням. Или к запаху корицы и гвоздики.
«Баварские Медведи». Вкус глинтвейна. Вся нация Германии.
Теперь все это чушь собачья.
Глава 12
— Значит, он рассказал тебе о своих чувствах, а ты его отвергла?
— Я его не отвергала. И он ничего подобного не делал. — Я качаю головой, перебивая Джинджер.
Осталась неделя до Рождества. Я зашла к ней в гости, чтобы отдать пряники, которые купила в Нюрнберге, и рассказать о нашей поездке с Ником. С тем самым Ником, которого я не видела с тех пор, как мы вернулись в Рейнди — Фолс. В понедельник он снова отправился в командировку. В незапланированную командировку. Мой рождественский календарь лежит в ящике стола с нетронутыми дверцами, потому что на этой неделе он должен был быть в офисе.
— Холли, ты сошла с ума? Что именно ты хотела от него услышать? Что он влюблен в тебя? Ты спросила его, почему он поцеловал тебя, и он ответил, потому что захотел. Он сказал, что хотел этого с первого дня знакомства. ПРОСНИСЬ, ХОЛЛИ! — Добавляет она с криком.
— Ты очень взвинчена из — за своего пряничного конкурса.
— Я взвинчена из — за твоего идиотизма.
— Ну, хотя бы у кого — то из нас есть рождественское настроение. — Я облокачиваюсь на стол, подперев ладонью подбородок и надув губы.
— Секс был настолько ужасен? Секс, после самого романтичного поцелуя на церковном балконе, который произошел, вероятно, за всю историю человечества? — и на случай, если я забыла ее позицию по этому вопросу, она бормочет себе под нос, — ты слепая летучая мышь, — но достаточно громко, чтобы я услышала.
— Почему ты ругаешься, как старуха из 1940–х годов?
— Холли. — Произнося мое имя, она вздыхает и загружает пряничную смесь в духовку, затем присоединяется ко мне за столом. — Расскажи мне все сначала. Во всех деталях.
— Знаешь, я не настолько безнадежна в плане романтики. Я старше тебя, — подмечаю я. — Маленькая любительница покомандовать.
— Итак, он поцеловал тебя на балконе в церкви, — начинает Джинджер, игнорируя мое замечание. — И ты потеряла голову.
— Я не теряла голову!
Она бросает на меня взгляд.
— Холли, я потеряла голову, а это даже был не мой поцелуй.
— Ладно, — фыркаю я. — Так и было. Он потрясающе целуется. А в постели он все делает еще лучше. Он внимательный, щедрый и… веселый. — И может быть, только может быть, он не такой полный придурок, как я думала.
— Ну вот. — Джинджер машет рукой в воздухе, как будто пытается что — то доказать. — Он поцеловал тебя на балконе. — Она поднимает один палец, потом снова сгибает его и хмурится. — Нет, подожди. Давай вернемся к началу. Он привез тебя на Рождественскую ярмарку, Холли! Он показал тебе чертов Рождественский рынок. И это именно тот способ, каким бы я соблазнила тебя, если бы пыталась это сделать.
— Хм, это было совсем не ужасно.
— Я высказываю свою точку зрения. Не отвлекайся. — Она снова поднимает палец в воздух, готовая перечислить свой список доводов из пальцев. — Он повел тебя на Рождественскую ярмарку. Он гулял с тобой, пока ты ходила за покупками. — Она делает паузу, чтобы махнуть рукой в сторону пряничных изделий, разбросанных по ее кухонному столу, и одарить меня многозначительным взглядом. Затем она поднимает третий палец. — Потом он отвел тебя в церковь, поднялся с тобой по множеству ступеней, чтобы показать потрясающий вид, и поцеловал! — Джинджер прижимает руку к сердцу и делает драматическое движение, сидя на стуле, будто она падает в обморок. И я начинаю беспокоиться, что она действительно сейчас упадет, только на пол.