— Это не является обязательным требованием, нет, — наконец выговариваю я. — Просто это весело.
— Хм, — бормочет Ник. — Похоже, тебе не мешало бы узнать, что такое настоящее веселье, Холли.
Окееей.
Это было сказано с намеком или мне показалось? Его голос звучал как теплая карамель, из которой готовят ириски, медленно помешивая на огне, или поцелуи под омелой. Вдруг мне становится безумно жарко, и гостиница «Вагина» мигает неоновой вывеской, сообщая о свободных местах, в то время как мой гиперактивный мозг представляет способы, которыми она может быть заполнена. Может мои сестры правы? Возможно ли, что Ник может оказаться кем — то другим помимо скупого Скруджа? Может быть, вне офиса он не так ужасен? Возможно…
Затем он все портит.
— Полагаю, Сантана был занят, раз ты не упомянула о нем. У него был концерт? Должно быть, это время года довольно напряженное для музыкантов.
Вот же шакал.
Джинджер по крайней мере была права в одном. Шакал, как оскорбление, странным образом удовлетворяет.
— Да, у него был концерт. — Я наклоняюсь, чтобы убрать блокнот в сумку, затем сажусь обратно и, скрестив руки на груди, вглядываюсь в дорогу, чтобы не пропустить знак, указывающий на расстояние до аэропорта. — Он сейчас невероятно занят, но утром мы вместе завтракали, — вдруг говорю я.
— Сегодня утром?
— Да, — отвечаю я с удовлетворением, что снова одержала вверх. — В кафе «Медовый Джем». — Это кафе находится на центральной улице, оно начало работать еще до моего рождения. Они специализируются на завтраках. Их вафли изменят вашу жизнь. Слегка хрустящие снаружи, но маслянистые и сочные внутри. Совершенство на тарелке. Если вы не пробовали вафли в «Медовом Джеме», то вы вообще не пробовали вафли.
И теперь я хочу, чтобы Сантана действительно существовал, потому что мой желудок урчит из — за воспоминаний о том, что я слишком давно не ела эти вафли. По правде говоря, за час до того, как Ник забрал меня, я съела только два вареных яйца.
— Невероятно. Я тоже там был, но тебя не видел.
— Было слишком рано. Ты, наверное, еще спал. — Вероятнее всего, он ночует в пещере, вырытой под его домом. Потому что, именно они являются предпочтительным местом обитания для всех Гринчей.
— Я был там довольно рано. Моя ночная гостья неожиданно оказалась ранней пташкой.
Иууууу.
Я удерживаю себя и не произношу это вслух, но мой пульс учащается от волнения. Я разминаю шею и немного меняю позу, в которой сижу, чтобы исподтишка взглянуть на Ника. Держу пари, ночной гостьей была его подруга Тарин. Его голая подруга Тарин.
— Думал, что если не дам ей долго уснуть, то это гарантировало бы, что мы проспим подольше, но что — то пошло не так.
О, мой Санта Клаус, пожалуйста, заткнись! Теперь в моем мозгу крутятся образы, как Тарин будит Ника ради голого утреннего свидания. В итоге, она видела его голым и поела лучшие вафли на земле. Я снова ненавижу ее. Будьте прокляты Рождественский Дух и Семейная компания по производству свечей!
— Теперь в течение дня она будет капризничать, и это по моей вине.
Так, стоп. Теперь он говорит о ней так, будто она избалованный ребенок. Какой он всё — таки отвратительный придурок и женоненавистник!
— К счастью, мы будем где — то над Атлантическим океаном, когда позвонит моя сестра, чтобы отчитать меня из — за того, что она сбила свой график.
Подождите — ка. Сестра? Я перематываю весь разговор и снимаю свои опасения.
— У тебя была ночевка с племянницей? — Я из всех сил стараюсь объединить в голове мысль о Нике, которого я знаю благодаря работе, и мысль о нем, как о мужчине, который ночует со своей племянницей Эбби. Я видела ее пару раз. В прошлом году на рождественской вечеринке и как — то раз летом, когда Сара приводила ее на работу. Она энергичная маленькая девочка, как и большинство малышей ее возраста.
— Ты сидишь в няньках? — Наконец мне удается выдавить из себя что — то невнятное, и я поворачиваюсь, чтобы получше разглядеть его.
— Со своей племянницей? Конечно. Это же двадцать баксов в час, так почему бы и нет? — добавляет он, пожимая плечами, а потом смеется, когда видит мое выражение лица. — Я шучу. Вчера сестра со своим мужем отправились на вечеринку, а их постоянная няня не смогла выйти на работу. Я знал, что они вернутся поздно, поэтому настоял на том, чтобы Эбби осталась ночевать у меня.
— Ха, — я не смогла устоять.
— Сестра предупредила меня, что Эбби просыпается рано, но я не очень серьезно отнесся к этим словам. Как любой осел, у которого нет своих детей, я подумал, что просто поздно уложу ее спать, и тогда следующим утром она проспит подольше. — Он пожимает плечами и одаривает меня улыбкой, от которой мое сердце почти останавливается. — Эта маленькая мошенница не спала почти всю ночь, пока мы смотрели «Рождественских собак», и все равно проснулась без пятнадцати шесть.
Боже милостивый. Перед моими глазами предстала картина, как маленькая Эбби, одетая в пижаму, свернулась калачиком на диване рядом с Ником, и они вместе смотрят рождественский фильм, и это… на удивление горячо.
И тревожно.
— Что вы делали, пока не открылся «Медовый Джем»? — Спрашиваю я, все еще пытаясь переварить существование ранее неизвестной стороны моего босса. Это как узнать, что у «Рождественской песни» есть спин — офф, в котором Эбенезер — горячий и веселый дядя.
— Мы смотрели «Рождественских собак». Снова. От начала до конца. — Ник печально качает головой, легкая улыбка появляется на его губах. — Она зациклена на этом фильме, и у нее есть миссия распространить его в массы, потому что в ту же секунду, когда вы перестанете обращать внимание на фильм, она заметит это. Думал, что раз мы смотрели его во второй раз, то смогу ответить на пару электронных писем на телефоне, но, черт возьми, она каждый раз махала своей крошечной ручкой и кричала «пауза, пауза», как будто я мог пропустить какой — то ключевой момент в сюжете во время второго просмотра. А потом она смотрела на меня так, словно я спрятал от нее печенье, пока я не убирал телефон и не переключал все свое внимание к фильму.
Вот, дерьмо.
Думаю, что только что мое сердце увеличилось вдвое.
Из — за Ника.
Что вообще сейчас происходит?
— Ну, — ко мне вернулся дар речи, — звучит как хорошая ночевка.
— Да, так и было, — соглашается он. — Конечно, я пока не горю желанием проводить так каждые выходные, но было здорово.
Пока? Значит, Ник думает, что когда — нибудь захочет проводить таким образом выходные? Субботние домашние вечера с просмотром кино, дети, одетые в пижамы, завтрак в кафе «Медовый Джем»? С самого первого дня, когда он приехал в наш город, чтобы возглавить «Летающие Олени», я пыталась понять подходит ли он для жизни в Рейнди — Фолс? Он кажется слишком значимым, чтобы быть здесь. Слишком познавшим мир, чтобы ему было здесь интересно. Рейнди — Фолс олицетворяет Средний Запад, но, по сути, является провинцией. Коронация «Принцессы леденцов» это неотъемлемая часть и душа, таких городов как наш. Я посчитала, что Ник — это житель большого города. Думала, что он не хочет здесь жить, что ему это только приходится, потому что некому управлять компанией. Я бы никогда не могла подумать, что он захочет здесь остаться.
— Мы бы пригласили тебя за наш столик за завтраком, — говорит Ник, искоса поглядывая на меня, на его губах играет лукавая усмешка. — Если бы мы тебя там встретили, конечно.
Какое — то время я смотрю на его профиль, мы проезжаем милю, потом еще одну. Милый Ник — это ловушка, говорю я себе. Тоже самое, как делать рождественские покупки, сразу после распродажи на День благодарения. Это ошибка новичка.
Так же, как и чувства к горячему боссу.
Нужно перечислить причины, по которым он мне не нравится. Еще раз, что это были за причины?
Он всегда чем — то не доволен.
Он очень требователен.
Он перфекционист.
Он задумчивый, высокий и привлекательнее, чем любой мужчина имеет право быть.
Он. Мой. Босс.
Это очень веские причины.
Достаточно веские, чтобы перестать думать о том, какие вещи мне бы хотелось вытворять с ним. Вещи, из — за которых я окажусь на первом месте в списке «Непослушных детей» Санты.
И все же, я думаю о таких вещах.
Я чувствую, что мне становится тяжело дышать в этой машине, из — за того, как в моей голове мелькают разные образы Ника.
Глава 6
Когда мы приземляемся в Нюрнберге, я чувствую усталость, но пребывание в новом месте немного заряжает меня энергией. Во время ночного перелета во Франкфурт мне удалось немного поспать, насколько это возможно в самолете. А во время пересадки мы смогли выпить по чашечке кофе, прежде чем отправиться в Нюрнберг.
И мне, конечно, неприятно признавать, но теперь, когда я нахожусь в Германии, то очень взволнована. Знаю, что оказалась здесь не по своей воле, но, когда они ставят штамп в мой паспорт, то мне с легкостью удается блокировать эти мысли, потому что я никогда не была в Германии. Черт возьми, да я никогда не была в Европе.
Я полностью очарована, хотя мы даже с аэропорта еще не выехали.
Ник отлично здесь ориентируется и, кажется, точно знает, что делать, поэтому пока мы пробираемся через аэропорт, я изо всех сил стараюсь не отставать от него, воздерживаясь от желания заглянуть в сувенирную лавку или сфотографировать вывески, написанные на немецком языке.