– Пришли уже? – поворачивается бабуля. – Танечка, детка, что ты решила? Сейчас едешь или… Сейчас, внучка. Поезжай сейчас.
– Я смотрю, тебе не терпится меня сбагрить? А, бабулька? Не понимаю, кто из вас с Павликом пил?
– Я только настойку валерианы, – отмахивается бабуля, вскидывая ладони. – Ну, может, чуток дозировку нарушила. Волновалась очень… Я вещички помогу собрать.
– А как же Уля? Кто будет за ней присматривать? Анна Степановна, поезжайте с нами, – предлагает Марк.
– О, нет… Я приезжать буду на такси. Адрес скинь эсэмэской, а деньги мне на карту пришли. По номеру телефона, – деловито произносит бабушка. – Будете оплачивать мне услуги няни… По питерским тарифам.
– О, боже… Бабуля, ты перегибаешь, – вмешивается Павлик.
– Нет, она права. А мы с Таней согласны. Да, Тань? – протягивает Марк.
– Вот и хорошо. Сейчас вас выпровожу, и будем с Галей из тридцать восьмой квартиры «Ветреного» смотреть.
– Чего? – недоумеваю я.
– Сериал такой… Турецкий. Короче, внуки, я от вас устала. Марк, забирай Таньку и…
– Мы поняли!
Я беру с собой немного вещей. Мало ли… Вдруг игра в семью надоест Стрельбицкому? Хватаю первое, что подворачивается под руку… Бабуля продолжает спаивать Павла, а Марк играет с Улей в «ладушки», пока я бегаю с озабоченным видом по квартире. Безумие какое-то… Разве так бывает? Пришел, забрал… Может, так и надо? Дай мне право выбора, я никогда не соглашусь на что-то серьезное!
– Едем, Танюшка? – устало протягивает Марк, держа дочь на руках.
– А Павел?
– Я ему такси вызову, не волнуйся.
– Танюшка, я нормально… Домой приеду и сразу спать.
– Ох… Родственнички… Едем уже.
Улька засыпает в машине. Я приваливаюсь к окну, наблюдая за мерцающим новогодними огнями городом. Ничего не спрашиваю, не требую… Боюсь. До ужаса боюсь своего нового статуса. Справлюсь ли? Как мне себя вести? Ждать мужа по вечерам с горячими ужинами? Говорить о планах, переживаниях, мечтах? Что, вообще, можно говорить? А делать? Марк не обозначил никаких рамок. Кто я в его доме – мать дочери или полноправная хозяйка?
– Вот и мой дом, – произносит Марк, паркуясь возле современной многоэтажки.
Именно таким я и представляла дом Стрельбицкого – новый, элитный, с охраняемой территорией и пожилой, любопытной консьержкой. – И Улечка проснулась.
Он вешает на плечо ремешок моей дорожной сумки, подхватывает дочь на руки и направляется к подъезду.
– Евдокия Ивановна, запомните моих родных. С этого дня они живут в моей квартире, – громко произносит, смотря на консьержку и заставляя меня покраснеть до корней волос.
– Здрас-сьте, – прищуривается та. – Звать вас как?
– Таня, – отвечаю я. – А дочку Ульяна.
– Проходите, милости просим.
Лифт уносит нас на семнадцатый этаж. В квартире Марка приятно пахнет – чистой квартирой, свежими цветами и шоколадными конфетами.
– Уборку делал не я, – признается он. – Проходите, девчата. Улька, у тебя пока нет кровати, спать будет на диване. Согласна?
– Да!
– Марк, расскажи о правилах в твоем доме, – застывая в прихожей, спрашиваю я.
Господи, зачем он так на меня смотрит? Словно ждал всю жизнь… Или испытывает чудовищное облегчение оттого, что я нахожусь здесь…
– Танечка, ты здесь хозяйка. Делай, что хочешь. Я тебя не ограничиваю.
– И обои могу поменять? – дую губы я. – И… И обивку мебели?
– Говорю же – хозяйка. Завтра в обеденный перерыв идем подавать заявление в загс.
– Что? Так быстро?
– Мамуя будет невеста! – кричит Улька, прыгая возле нас с Марком.
– Марк, а если… не получится? Если ты пожалеешь и…
– Хватит, Тань. Главное – желание. Располагайся. Наша спальня вон там. В квартире еще две комнаты. Уле купим детскую мебель, поставим елку. Ульяна, ты какую елочку хочешь – живую или искусственную?
– А я не знаю… Главное – класивые иглуски.
Спальня Марка просторная и светлая. Посередине комнаты – широченная кровать, в углу – большой шкаф-купе. На столике возле окна – букет роз в вазе.
– Твои полки я освободил от своих вещей, – хрипловато шепчет Марк, касаясь моих плеч.
Разворачивает меня, пользуясь замешательством дочери, и целует в губы. Едва их касается, словно разгоняется перед тем, как сорваться в пропасть. Щеки, подбородок, лоб… Зарывается пальцами в волосы и вдыхает мой аромат. А я его… Я схожу с ума от запаха Марка. Он самый вкусный для меня.
– Танечка, слава богу, ты здесь. Я боялся, что отвергнешь.
– Стрельбицкий, это точно ты? Не зомби и не твой двойник?
– Точно я.
– Скажи хоть, что ты ешь? Какие блюда любишь или терпеть не можешь?
– Я неприхотлив в еде. Абсолютно. Танька, давай укладывать Улю. У меня на эту ночь большие планы.
Глава 25.
Глава 25.
Таня.
Губы сами собой растягиваются в улыбке, когда я смотрю на свое отражение в зеркале. У Марка шикарная ванная комната – большая, светлая, с удобными приспособлениями и множеством полочек. Чистыми полотенцами и огромными банными халатами. И здесь все пахнет им… Как я люблю его запах. И его люблю… Да, вот так просто, без каких-либо причин. Люблю. Наверное, когда-то я решусь признаться ему в своих чувствах. И пускай он промолчит в ответ, отшутится или сделает вид, что не расслышал – все равно… Вскидываю ладони и касаюсь своих пылающих щек… Как же он все сделал правильно… Приехал, забрал меня, привез в свой дом. Да и консьержке представил, как родного человека. Интересно, что он сам чувствует?
Я завязываю на талии пояс кружевного пеньюара и на цыпочках выхожу в коридор. Ульяна уже спит, а Марк терпеливо ждет моего возвращения. Какие-то у него там планы… Знаю я, что это за планы! После них мне теперь нужно себя таблетками травить.
Крадусь мышкой, издали заслышав мужской храп. Что-что? Такие, значит, планы? Ну и Стрельбицкий… Уморился, бедный. Чего он только сегодня ни сделал: и посвататься успел, и невесту перевезти в дом.
Ложусь с краю, боясь его разбудить. Прижимаюсь к широкой горячей спине и невольно касаюсь его кожи губами. Мой мужчина… Мой… Пусть ненадолго, но я буду счастлива в его доме. Буду жить моментом. Ухвачусь за него, как за хвостик воздушного змея и буду крепко держать… Сколько смогу…
К своему удивлению, засыпаю я быстро. Сквозь дремоту чувствую, как горячие руки Марка обвивают мою талию, а дыхание щекочет затылок. Мне так хорошо… Уютно, тепло…
Отпускаю все тревоги и проваливаюсь в сон. А просыпаюсь от касания его рук к моей попе… Или мне это снится. Разлепляю глаза и дергаюсь.
– Тшшш… Прости, Танечка, я вчера вырубился. Надо было меня разбудить.
Марк целует мою шею, гладит бедра, поясницу, ловко тянет резинку трусиков.
– Стрельбицкий, что ты делаешь? – мурлычу я.
– Собираюсь заняться с тобой любовью. А ты против?
– А сколько времени?
– Уля еще спит. И Анна Степановна еще не пришла. У нас… К черту! Иди сюда…
Он стаскивает кружевное белье и касается пальцами моей промежности. Гладит меня, продолжая целовать шею, плечи, прикусывать ключицы. Я выгибаюсь в пояснице и развожу ноги шире, позволяя ему проникнуть в меня пальцами.
– Такая горячая… Девочка моя… Ты моя… Танечка…
Его твердые пальцы кружат вокруг чувствительного узелка, выбивая из моей груди стоны. Я раскрываю губы, хватая густой, вязкий воздух ртом, зажмуриваюсь, порывисто цепляюсь напряженными пальцами за его бедра. Хочу его в себе…
– Я хочу тебя… Прошу тебя… Ма-арк…