– Танька, а я не знал про сохранение и тошноту, – говорит Марк, будто эти слова – самые важные из маминой тирады.
– Марк, помолчи, пожалуйста. Сейчас это неважно, – скулю я, обводя взглядом родные стены… Суровые, непонимающие лица моих родных и этого… Дёмина. Я-то понимаю, для чего папа его пригласил…
– Мне важно все, что касается тебя. Твоего здоровья, в особенности…
– Ну ладно, бизнес, но личное… У него же на лбу написано – кобель! Весь в отца своего, – неосторожно добавляет папа.
Как же мне стыдно… За что они со мной так? Они ведь и слова вставить не дали!
– А вот это вы зря, Александр Николаевич! Вам бы не пожалеть о своих словах, – парирует Марк. – Кстати, Таню я не бросал. Я узнал о ребёнке совсем недавно. Сделал ей предложение. Согласия, правда, не получил, но благословением ее брата обзавелся.
– Павлуша в курсе? – закатывает глаза мама.
– И Анна Степановна. Она у нас няней работает, – не без удовольствия добавляет Марк.
– Молодец, Танька. Согласие ему… Шиш тебе с маслом, а не согласие, – рычит папа. Накручивает на палец ус и тягостно вздыхает. – Я дочери сам найду мужа. А ты… Понятно же, что решил в благородство поиграть.
– Я хоть сейчас готов в загс, – подает голос Дёмин. – Я Танюшу всю жизнь любил.
– А то, что я тебя не люблю, это тебя не волнует! – шиплю, с трудом сохраняя спокойствие.
– А этого, значит…
Глаза затапливает темнота… В последнее время со мной такое часто случается – кружится голова, да и подташнивает… Единственное, что я хочу сделать сейчас – испариться… Напрасно я надеялась на понимание родителей. Слишком уж они консервативны, чтобы дать Марку шанс. Я судорожно хвастаюсь за горло… Глубоко вдыхаю и… В общем, выпаливаем мы со Стрельбицким вместе:
– Да, его я люблю!
– Я ее люблю!
– Марк, я тебя совсем не ненавижу, – всхлипываю, падая в его объятия. Как же вовремя он оказывается рядом. – Я тебя всегда… Только тебя…
– Танька, ты мое сокровище, любимая. Прости, что не сказал раньше. Поедем отсюда? Раз такое дело, – вздыхает Марк.
– Да. Я хочу уйти. И мне… Что-то мне нехорошо…
– Стоять! – гремит голос отца. – Посторонние на выход, а этот… Новоиспеченный родственник может остаться.
– Танюша, что с тобой?
Голоса родных звучат словно сквозь вату. Я оседаю на пол, но Марк тотчас меня поднимает на руки и несет в комнату.
– Довел ребенка, – стонет где-то рядом мама. – Саша, быстро вызывай скорую!
Глава 28.
Глава 28.
Таня.
Окружающие звуки сливаются в нестерпимый гул. Мамуля скачет вокруг меня со стаканом воды, Марк сидит на коленях возле дивана, а папа хмурится, нервно расхаживая по квартире. То и дело смотрит на циферблат старых часов и возмущается, почему скорая так долго едет.
– Давай, Игорек. Бывай, – слышу голос отца из прихожей. – Найдём тебе другую невесту, ты уж на меня не серчай. А бутылочку оставь – пригодится.
Ну, надо же! Дёмин и на коньяк раскошелился? Оттого стоит с кислой, разочарованной рожей. Мнется на пороге, стесняясь попросить ее обратно.
– А вот и скорая! – кричит папа, выталкивая горе-жениха и пропуская вперёд медицинских работников. – Долго едете, милки! Дочка моя сознание потеряла.
– Посторонние, выйдите из комнаты, – строго произносит врач, протирая руки дезинфицирующим раствором. – Что у вас случилось? Паспорт и полис приготовьте.
– А посторонних тут нет! – парирует папа.
– Мне нужно больную осмотреть.
Все нехотя выходят. Врач измеряет мне давление и пульс, выслушивает легкие, мнет живот.
– Месячные когда были?
– Давно… Месяца два назад, – отвечаю, удивлённо моргая. Как я могла забыть об этом?! Как? – Господи, как же так? Я купила постинор и забыла его выпить. Понимаете, у меня на работе был завал – сначала намечался контракт с китайской платформой, потом мой парень узнал, что я родила от него… В общем, неважно.
– Бывает. Кто забывает о контрацепции, становится счастливой мамой. Матка у вас увеличена, предполагаю беременность шесть или семь недель. Рекомендую встать на учёт в женскую консультацию. И хорошо питаться. Кровотечения не было? Даже незначительного.
– Нет.
– Тогда счастливо оставаться. Если у вас выраженная боль или тошнота, мы отвезем вас в дежурную…
– Мне уже лучше. Я завтра же сделаю УЗИ.
Стоит врачам покинуть гостиную, в нее тотчас вламываются родственники.
– Танюшка, что такое? Почему ты плачешь? Что-то серьезное?
– Как ты, доченька?
– Мамуя-я!
Обвожу взглядом их лица и начинаю рыдать пуще прежнего. Ну как сказать Марку обо всем? Такие вещи нужно планировать… Заранее обсуждать, обследоваться. Что же у меня все через жопу?
– Отставить слёзы! Быстро говори вердикт врача, – голос отца перекрывает всеобщий галдёж.
– Я беременна! Прости меня, Марк. Не собиралась я тебя привязывать еще одним ребёнком. Честное слово, не понимаю, как так вышло?
– Не понимает она… Таким, как Марк поможет только… Чик-чирик… Как Боне нашему.
– Ну, папа! Пожалуйста… Мне и так…
– Ларина, а я рад, – довольно улыбается Марк. – Я до ужаса в тебя влюблен, Танька. И хочу этого ребенка. Мелани – помнишь? Назовем так дочу?
– Ты вспомнил? – облегченно выдыхаю я. – И ты не злишься?
– На кого мне злиться? На себя за несдержанность или на судьбу за щедрость?
– И я тебя люблю… И у меня никогда не было никого другого. Ни один мужчина, он…
– Мать, пойдём-ка на стол накрывать, – тихо произносит отец, смущаясь моей откровенности.
И почему я об этом сейчас заговорила? Марк не спрашивал, да и никто другой за язык не тянул. Показалось, что это признание до ужаса важное.
Мы остаемся одни. Дышим друг другом, зарываемся пальцами в волосы. Марк сжимает меня в объятиях, а я даже через одежду чувствую, как гулко бьется в его груди сердце…
– Никто и никогда меня не трогал…
– Ларина, если честно, об этом несложно было догадаться. Один твой неумелый минет чего стоил. Но сейчас ты профи, да…
– Что?! И ты молчал? И привел меня в дом? Такую неопытную и…
– Я поддался соблазну остаться твоим единственным мужчиной. Танька, я никогда не был так счастлив. Знаешь, вот совсем недавно смотрел на Одинцова и удивлялся, как можно так вляпаться? Его при виде Крис расплющивало. Он человеческий облик терял. Кстати, Танька, они собираются мне отомстить. Ну так, по-доброму…
– А за что? – спрашиваю, прислушиваясь к звукам из кухни.
– Ну… Я его спровоцировал признаться Кристине в любви. А при отце он предложение ей сделал. Там у них Федька работает, он и слил инфу. Так что жди провокации и будь ко всему готова. Но помни, что я тебя люблю и никогда не сделаю больно.
– А давай им подыграем? – оживляюсь я. – Я скажу Крис, что несчастна. Или ты меня не любишь. А они…
– Давай. Хочу посмотреть на разочарованную рожу Одинцова. Он небось думает, что обыграет меня?
– Здорово, Стрельбицкий. Я охочая до всяких розыгрышей.
Марк целует меня в щеку. Помогает подняться с дивана и провожает в кухню.
– Ну, зятек, садись, выпей с тестем. И расскажи, как ты до такой жизни докатился? – гремит папуля. – Заделал ребенка и не знал, а потом…
– А я его соблазнила, – выпаливаю неожиданно. – Вырядилась в костюм ночной бабочки и… Просто он мне очень нравился, – опускаю виноватый взгляд.
– Тьфу! Чтобы моя дочь и… Куда Павлик наш смотрел? Да и Марк? Неужели, не запомнил, кого драл?
– Саша, ну чего ты при ребенке? Мне семья Стрельбицких нравится. И дочку я благословляю, – улыбается мама, раскладывая по тарелкам щедрые порции салата. – Видно же, что он ее любит.