– А вы к маме? Кхе-хке…
– А твоя моя Таня?
– Нет, не Таня, – бойко отвечает девочка.
Фух… Ну слава богу!
– Моя мамуя Татьяна Алисанловна, – выпаливает она.
Глава 9.
Глава 9.
Марк.
Сердце грохочет в груди так сильно, будто хочет из меня выскочить. Или словно ему мало места в клетке ребер. У Таньки есть дочка. С янтарно-карими глазами и рыжевато-русыми волосами. Улыбающаяся, красивая, как с картинки журнала. Моя… А чья она еще может быть?
Подозрение сворачивается в душе, как склизкая змея. Я оглядываю просторную прихожую и сажусь на коленки. Трогаю лицо малышки, пытаясь оценить наше сходство. А потом не выдерживаю и дергаю молнию на ее пижаме. Родимое пятно на животе, ну конечно! Такое, как у меня. Она моя, блядь! Моя! Почему, за что? Почему, почему?
– Как тебя маленькая, зовут? – выдыхаю хрипло.
Не хочу пугать дочку, но эмоции едва держу. Дышу сквозь сжатые зубы, разглядываю ее, трогаю тонкие золотистые волосики, заплетенные в косички. Почему она так со мной? За что?
– Уя. Уяноська.
– Ульяна, значит?
– Марк? Кхе-кхе. Что ты здесь делаешь? И что происходит?
Танька незаметно вырастает в проеме спальни. По всей видимости, она спала. И заболела… На ее тонкой шейке – компресс, волосы всклокоченные, лицо красное, как после бани. И одета она в такую же плюшевую пижаму, как дочка.
– Мамуя, к тебе гости, – важно протягивает девочка. Подбегает к ней и обнимает за колени.
Я так и стою у входа… Смотрю на открывшуюся картинку тупым, остекленевшим взором… Две единорожки в сиреневых пижамах. Протяни руку и коснись… Танька прижимает малышку к бедру, смотря на меня испуганным взглядом. Словно подчеркивает глубину пропасти между нами. Да, я чужой. Никто. Пустое место настолько, что она не удосужилась сообщить о ребенке.
– Дядя Марк скоро уходит, – сипло протягивает Таня. – Иди, зайчик, включи мультик про свинку Пеппу.
– Пока, – кричит девчонка, широко улыбаясь мне.
– Пока, Ульяночка, – медленно, почти по слогам произношу я. – А ни хрена я не уйду, пока не услышу твоих объяснений, Таня. Или Маша – как тебе больше нравится?
Подхожу ближе и нависаю над ней. Поднимаю ладонь и слегка сжимаю пальцы вокруг ее тонкой шейки, закрытой бинтами. Не понимаю, чего хочу больше – сломать ее или приласкать?
– Узнал, все-таки, Стрельбицкий? – хрипло произносит Татьяна, вырываясь из захвата. – Интересно, что освежило твою память и…
– Неважно. Просто объясни, зачем? И эта девочка, она…
– Она моя девочка, к тебе отношения не имеет, ясно?
– Ах, не имеет? То есть ты прикинулась шлюхой и пришла в мой дом, чтобы залететь? Тогда почему не шантажировала? Обычно такие прожженные девицы…
– А я не была тогда прожженной девицей, Марк, тебе ли не знать? – краснеет Танька. Губы же у нее остаются бледными.
– Зачем ты тогда пришла ко мне? Не понимаю, Тань, объясни, – сдуваюсь я.
– Уже неважно, Марк. Прости за ложь, я не должна была тебя использовать, – надтреснуто шепчет она. Обнимает себя за плечи и забивается в угол маленькой, но уютной кухни.
– Да я тоже в некотором роде… хм… тебя использовал. Почему ты не сказала про дочь? За что? Неужели, я настолько плох, что недостоин о ней знать? За что, Тань? Почему ты меня так наказала?
– Мы не вписываемся в твой образ жизни, Марк. Вот и все. И не говори мне, что ты воспылал к Ульяне любовью. Тебе не нужны дети. Тебе никто не нужен, никто…
Таня отворачивается к окну и дергает занавеску. Приваливается к подоконнику и смотрит на мигающий предновогодними огнями город. Она какого-то черта решила, что я бы отказался. Не принял ответственности, сбежал, отмахнулся…
– Ты права, не воспылал. Но от ответственности не отказался бы.
Мы так и стоим в темноте. Из гостиной льется свет, как и звуки мультика из телевизора.
– У меня достаточно обеспеченный отец, чтобы помочь мне. И семья хорошая, и…
– Зачем ты тогда пришла ко мне? Отвечай. Я не уйду, пока не услышу ответа.
Дергаю веревку настенного светильника. Хочу видеть ее глаза – огромные и испуганные… Разворачиваю Таньку к себе, легко сжимаю ее сникшие плечи и повторяю вопрос:
– Зачем ты тогда пришла? Некому было подарить свою девственность? Или хотела… дай угадаю… продать ее подороже?
– Уходи, Стрельбицкий, – хрипло шепчет она. – Тебе все равно не понять и…
– Не уйду, Тань. Попробуй объяснить. Я вроде бы не тупой, как никак с высшим образованием. И книги читаю. Ты уж постарайся. Я жду.
– Да, я хотела продать ее подороже, – выдыхает она. – Такой ответ тебя устроит? Но решила сделать это с кем-то более менее молодым и симпатичным. Подслушала Пашкин разговор, ну и…
– Значит, все так просто? И что сейчас, Тань? Что нам сейчас делать? Ты ведь не думала молчать о дочери всю жизнь? Или…
Она поднимает глаза, а я читаю в них ответ – думала… Не собиралась впускать меня в свою жизнь.
– Чего ты хочешь, Стрельбицкий? Что мне сделать, чтобы ты навсегда отвалил от меня? – устало произносит она. Дергает марлю с шеи и выбрасывает компресс в урну.
– Хочу участвовать в жизни дочери.
– Ты прямо уверен, что она твоя?
– Да, я видел родимое пятно у нее на животе, у меня такое же.
– Че-ерт… Что мне сделать, чтобы купить свободу от тебя? Я и так… Наверное, я оставлю журнал и уеду домой, – обреченно бормочет Танька. Трет свои плечи и ежится.
Может, ей холодно? Мне, напротив, так жарко, что темнеет в глазах. А с губ против воли срывается безумие:
– Свободу можно купить, да. Натурой. Маше, вроде, все нравилось. Как ты смотришь на то, чтобы повторить?
– Ни за что, Марк, – фыркает Танька.
– В таком случае я добьюсь права опеки над дочерью, Таня. Через суд. Сделаю ДНК-тест, и… Никуда ты ее не увезешь без моего согласия.
– Ненавижу тебя, Стрельбицкий. Всей душой… Знал бы ты…
– В ближайшее время займись оформлением документов. Уля будет носить мою фамилию и отчество.
– Мерзавец!
–… составим график общения со мной. Возможно, совместного проживания в моей квартире, я еще не решил, – продолжаю хладнокровно, наблюдая за выпученными от ярости глазами Тани.
– Козел! Мудак!
– Полегче, Танюша. Я перееду поближе к вам, буду водить Улю в бассейн и…
– Хорошо, твоя взяла. Я согласна, – беспомощно выдыхает она.
– На что согласна, проясни?
– Побыть Машей. Сколько тебе нужно времени? Тебе же девушки быстро надоедают?
– Вообще-то, да, быстро. Приедешь ко мне на выходные. Для начала… Тебе есть с кем оставить дочку?
– Да, бабушка ее нянчит. Она, кстати, скоро придет. Поэтому тебе лучше свалить до ее прихода. Я поняла, приеду на выходные, а потом?
– Позже скажу, что будет потом. Я еще не придумал.
– Козел!
– Уже было. Адрес скину в сообщении.
Выхожу из кухни. Ноги сами собой ведут меня в гостиную, где на большом розовом диване сидит моя дочь. Моя… Моя, блядь. Из крови и плоти. Настоящий живой ребёнок.
– Пока, малышка. Что тебе купить в следующий раз? Какие ты игрушки любишь?
– Балби, Киси Миси, Хаги Ваги.
– Что? Это что такое? Ладно, разберусь.
– Пока, – она спускается с дивана, подходит ближе и обнимает меня за колени…
Глава 10.
Глава 10.
Татьяна.
Марк прощается с Ульянкой, неловко треплет ее по щеке и уходит. Тихонько прикрывает дверь, но я все равно вздрагиваю. Так, словно он ее с размаху толкнул. Кажется, сейчас любой шорох, как прикосновение к оголенным нервам…Голос, касание и даже воздух, струящийся сквозь оконную щель… Тру плечи, привалившись к подоконнику. Стою, как истукан, боясь пошевелиться. Дышу так часто, словно мне не хватает воздуха… Дрожу, жмурюсь, пытаясь прогнать предательские слезы… Все это обваливается на меня ощутимой тяжестью… Все это дерьмо, которого я совсем не ожидала. Сейчас не ожидала…