Она неловко отодвигается, позволяя ему покинуть её распалённое звенящее тело. Алекс сверкает углями в глазах, а затем тянется к карману болтающегося пиджака, чтобы вытащить на приглушённый свет тонкий чёрный кожаный чокер с медным кольцом. Эми ахает от шока, но пошевелиться так и не способна. Даже когда с прежней ухмылкой мужские руки вновь тянутся к её шее и уверенно застегивают аксессуар поверх оставленных укусов и красных следов. И она понимает, что это не просто подарок от хозяина – это клеймо. Это статус. Это её коленопреклонное положение, от сего дня и до гробовой доски.
И она не против. Потому что отныне есть только одно мнение, и если Алекс решил, что она достойна его ошейника – так тому и быть. Всё, что ей осталось, это обрадовано улыбнуться и вновь уронить тяжёлую от помрачившегося рассудка голову ему на грудь, слушая ровный стук сердца:
– Спасибо, папочка.
2. Хорошая девочка
Машина светится ненужным чёрным глянцевым пятном среди серых многоэтажек. Откровенно дерьмовый райончик, кишащий тараканами, торчками и отбросами общества. Но Нику это привычно – слишком часто приходилось вытаскивать Мэл из таких же притонов. Сейчас он стоит, небрежно привалившись спиной к дверце служебного Джипа и спокойно покуривая сигарету. Расслабиться не выходит. У редких прохожих складывается впечатление, что крепкий широкоплечий парень в чёрном форменном костюме просто караулит дорогую тачку. Но на самом деле он ждёт, изредка бросая хмурый взгляд глубоких зелёных глаз на дверь ближайшего многоквартирного дома: вернее, жалкой разваливающейся хибары, изрисованной баллончиком. Воняет просто нестерпимо, мочой и дешёвой травой, парами алкоголя и другими радостями человеческой жизнедеятельности. Но тут, на окраине Чикаго, живут не люди, а клопы. Ни один мужчина не отпустил бы в такое место хрупкую девушку одну, без защиты, с каким-то дурацким поручением.
Амелию защищает одно только имя, а значит, волноваться не о чем. Да и вряд ли кто-либо смог бы навредить ей. Короткого взгляда на эту бестию обычно хватает, чтобы понять, что с ней лучше не связываться. И дело не во внешности. А в диким пламенем горящих глазах, часто жирно подведённых, смотрящихся пустыми серыми блюдцами на аккуратном кукольном личике. Люди непроизвольно отворачиваются от неё, подсознательно ощущая страх. Нику же не страшно – точнее, не от того, как сильно преобразилась девушка, которую три недели назад подвозил в Браунвилль. Он помнит тот вечер и скромную секретаршу Терезу, стесняющуюся спросить, долго ли им ещё ехать. Но из-под маскировки спустя короткое время проступило нечто совсем иное – маленький забитый зверёк, управу на выходки которого находит только сам Босс. Если он не рявкнет команду «к ноге» своей злобной сучке – так ласково её окрестили другие шестеренки его картели – то каждому может достаться от крепких зубок.
Обычно она смешно огрызается, если Ник, подвозя её по очередному заданию от Алекса, начинает заводить разговоры. Просто не любит ездить в гробовом молчании, да и наблюдать за ней забавно. Тем, как она старательно носит свою новую кожу, эту чёрную куртку, чтобы только не обнажать боль за стеклянными глазами. На интуитивном уровне, но это ощущается легко для того, кто сам терпит такую же тяжесть внутри. Эми слаба – а пытается казаться не сломанной, цельной, способной дать отпор. И это выглядит жалким, потому что каждый из обслуги Браунвилля не раз видел её в истинном положении, о котором говорит тонкий кожаный чокер с круглым кольцом посредине тощей шеи. Ни разу не снятый за три недели.
Лёгкий летний ветер начал играть в светло-русых, чуть волнистых волосах водителя, но он приносит с собой только новый поток вони, и Ник с отвращением отбрасывает под ноги недокуренную сигарету. Ненавидит такую часть работы. Да и саму работу хочется послать к чёртовой матери, вот только выбора ему никто не давал. Держи язык за зубами, крути руль, следи за всеми пятью тачками в гараже Босса – и может, твою тушку не утопят в ближайшем болоте. Он знает, что эти угрозы не пустые. Потому как именно ему в компании со старым дворецким Кларксоном приходится периодически вывозить трупы и прикапывать в лесу. Уборщик. Ещё одна, негласная обязанность. Тихо вымывать кровь из багажника, борясь с тошнотой и отвращением.
Хлопает дверь за его спиной, и из дома выходит Эми. Недобро прищуривается на осветивший лицо солнечный луч. Она снова в боевом виде: кожаные куртка и брюки, удобные ботинки, привычный ошейник. Жидкие прямые пепельные прядки в художественном беспорядке, а пасмурно-серые глаза кажутся особенно тёмными, словно гуще собрались тучи в небе. На фоне общей бледности кожи выделяются только губы, накрашенные насыщенной вишнёво-бордовой помадой. В руке девушка держит небольшую белую коробку с ручкой, наподобие ланчбокса, вот только Ник помнит суть распоряжения Алекса, и потому уверен, что там не вчерашний салат.