— Алекс, неужели тебе нужны гарантии от нас? Твой отец работал с нами ещё когда ты не знал таблицы умножения. Славный был человек… И также славно закончил, хоть и потряс своей кончиной всех своих партнёров по бизнесу.
Эми цепенеет, пальцы сжимаются на зажигалке. Впервые в этом доме звучит отголосок имени Герра-старшего, о котором иногда слышала только тихие сплетни между членами картели. Ей столь отчаянно хочется увидеть реакцию Алекса, что она решается поднять на него взгляд, выискивает хоть тень на всё также безразличном безупречно-вежливом лице. Нет — даже угольков в грязном шоколаде не зажигается. Ему плевать.
— С той халатностью, что он вёл наш семейный бизнес, я вот его смерти не удивлён ни капли, — лениво пригубив бокал с виски, отзывается он с полным похуизмом. — Пристрелен группкой нарколыг в тёмном переулке. Так что теперь вы, надеюсь, понимаете, почему меня редко можно увидеть в Чикаго. Дом Герра, фамильный дом, это моя крепость. И раз уж вы сегодня мои почётные гости, то предлагаю насладиться этим вечером. Эми, сдавай.
— На что играем? Какая ставка? — Кит азартно потирает руки, торопливо тушит сигарету в пепельнице. Амелия послушно шелестит, тасуя карты. Она не пытается мухлевать в пользу Алекса: для неё слишком очевидно, кто тут джокер, даже если партия ещё не началась. Реакция на упоминание имени отца Герра её откровенно разочаровывает. Очередной провал попытки узнать своего Босса поближе. Нет, его броня слишком крепка. Это тебе не Николас, которого можно развести на откровенность общей чашкой кофе.
— Давайте честно: деньги меня не очень интересуют. Да и игра у нас больше для развлечения, так ведь? Как правильно заметил Иен, мои итальянские корни требуют, чтобы гости хорошо провели время. Так что ставки — любые, на ваше усмотрение.
Кит переглядывается со своим главарём — теперь уже абсолютно очевидно, кто есть кто. Змеиный взгляд Иена вспыхивает жёлтыми угольками приказа за стёклами очков, между ними словно идут беззвучные переговоры. Наверняка оба понимают, что игра должна быть не на цель их визита, а лишь на интерес. Грузно вздыхая, Кит расстегивает пиджак, под которым оказывается кожаная наплечная кобура. Вынув из неё изящный револьвер, блеснувший начищенной сталью в свете ламп, он нехотя кидает ставку на середину стола. В барабане отчётливо видится, что оружие заряжено.
— Наградной Кольт, трофейный. С него я как-то словил пулю в бедро, так что он для меня особенный. Наша общая ставка, — прошипев последние слова, Кит залпом допивает содержимое своего бокала. Мрачно наблюдает за сдачей карт опытными ручками Эми.
— Принято, — кивает Алекс и почти даже не натянуто улыбается. Ему явно нравится, что предмет наделен символизмом: любитель играть на человеческих слабостях не может упустить шанса впитать в себя чужие страхи, которыми буквально пахнет среди смеси из пряностей, табака и алкоголя. — Что ж, тогда моя ставка против вашего трофея… хм, даже не знаю, — внимательный взгляд проходится по гостиной, словно выбирая, что из интерьера ему наименее жалко будет отдать. И в итоге останавливается на руках Эми, подбирается выше, впервые за вечер оценивая её наряд и ложбинку груди. Она напрягается, задерживает дыхание и не смеет отвлекаться даже на секунду. — Если проиграю я — моя маленькая горничная станцует для всех нас. Уверен, у неё талант к стриптизу. Так, детка?
Взгляды наконец-то встречаются. Её — неверящий и шокированный, отказывающийся принимать, что она всё же игрушка этого вечера, а не козырь в рукаве. Его — довольный сверх всякой меры, подёрнутый чёрной дымкой от искрящего между ними электрического напряжения. Дрожь и мурашки по коже, хочется сжаться в комок, встать перед ним на колени и умолять не допустить этого дерьма. Если бы сказал танцевать для него — о, она ещё неделю назад натренировала пару удачных трюков для стриптиза, так и не пригодившихся. Но для какой-то змеи и его жирной скользкой мрази…
— Конечно, — только и остаётся шепнуть ей, имитируя подобие улыбки. Глаза печёт от унижения, выпитый ром горьким комом встаёт в желудке. Тошно. Чтобы он не увидел сверкнувшей во взгляде влаги, торопливо заканчивает шелестеть картами и берёт штоф. Он не проиграет. Алекс никогда не проигрывает, ставка символичная. Правда же?
— Принято, — гаденько ухмыляется Кит и откидывается на стуле.
Мужчины дружно тянутся к картам, а Эми вновь занимается их обслуживанием. Неспешно проходит за спиной Иена, подливает виски в бокал и оценивает его расклад. Всего-навсего «пара» — шансы не велики. Гулко стучащее сердце начинает понемногу замедлять пульс. Разве она не верит в победу своего хозяина? Да он разделает эту шайку неудачников под орех. На лице поселяется улыбка, и она прекрасно понимает, что по такой реакции Алекс видит, насколько хороши его дела.
— Детка, добавь-ка льда — раздражённо бросает ей Кит, явно недовольный, что у неё есть предлог смотреть в его карты. Небрежно толкает ей пустой бокал, и Эми остаётся только сдержать снисходительный смешок:
— Сию минуту, сэр, — она буквально выплёвывает это обращение, окатывает раздражающего мудилу неприязненным взглядом. Однако повеление выполнить обязана, так что отходит к бару за чашкой со льдом.
— Наглая девка, — шипит Кит ей в спину, даже обернувшись, чтобы вновь оценить выставленный напоказ зад под короткой юбочкой. — И как ты с ней справляешься, Алекс? Она же воткнёт нож в спину, как только закроешь глаза.
— Значит, мне не стоит их закрывать никогда, — спокойно хмыкает он, забирая себе новые карты из колоды. Игра идёт откровенно лениво, словно предлог не заканчивать вечер слишком быстро: ведь главный вопрос так и не решён.
— Насколько я знаю, этот дом вовсе не жалует женщин, — задумчиво протягивает Иен, чуть хмурясь на новую пришедшую карту. — Старина Эд даже обслугу не выносил после похорон жены.
— И совершенно зря, потому как теперь в половине комнат до сих пор никто не может собрать паутину по углам, — всё также невозмутимо отзывается Алекс, словно не замечая вновь звякнувшего об стены отголоска его прошлого. — А что, в ЛА так хорошо пошёл бизнес, что вам потребовались столь крупные поставки?
Ему явно скучно перебирать давно сгнившее в стенах Браунвилля грязное бельё семьи Герра. Эми же забывает дышать на таких крохотных упоминаниях, жадно впитывая редкую до невозможности информацию. За три недели она не смогла найти никакой тропинки к его сердцу, и вообще сомневалась, что оно у него имеется. Но у любого человека есть такие крохотные детальки, составляющие фундамент личности, а значит, и слабости. Мать Алекса умерла? Как давно? Какие у него были отношения с отцом? Чем больше вопросов — тем больше душа жаждет закопаться поглубже, стать ещё ближе, единственной верной, единственно желанной. Взяв чашку со льдом и щипцы, Эми вновь нехотя возвращается к столику, где продолжается деловой разговор.
— Голливуд всегда любил наркоту, — прямо и бесхитростно заявляет Кит, словно всё ещё пытается делать вид, что главный именно он. — У всех этих звездулек дохера бабла и желания оторваться. И мы уже не первый год обеспечиваем их потребности.
— Но Чикаго… Зачем ехать так далеко, неужели нет производителя поближе? — Алекс внимательно смотрит на него, ожидая честного ответа от того, кто потупей. Но неожиданно на откровенность решается сам Иен:
— Эда не стало больше года назад, и у нас всё не было времени проверить, можно ли продолжать наше сотрудничество. Но теперь пора возобновить отношения наших семей. Мы ехали познакомиться с новым главой картели. Определить…
— Можешь не продолжать, — закатывая глаза в раздражении, перебивает его Алекс. — Проверка. Вы хотели проверить, можно ли сделать меня вашей ездовой лошадью, свешать на меня риски по транспортировке груза, а потом ещё и не заплатить.
Стук падающего кусочка льда в бокал хозяина вышел слишком громким в повисшей тишине. Эми смотрит на него с открытым восхищением: всё такой же вальяжно-спокойный, словно обсуждает сорта кофе, а не поставку героина. Не удержавшись, переводит взгляд на его карты, и облегчённо улыбается: три девятки, два туза, это фулл хаус. Гости останутся ни с чем.