— Точно? Ты молодцом держалась?
— А тебя, как будто только это и волнует, — ляпнула, понимая, что Максу очень нужно, чтобы я получила это место. Только мне говорить на эту тему уже не хотелось.
Он словно понял моё неудовольствие и перевёл разговор в другое русло.
Мы долго болтали о том, о сём, темы прыгали от незначительного до важного. За это время я успела натрескаться колбасок, а остатки спрятать в холодильник. Выпить почти всё вино, и не смотря на то, что Макс всё время возвращался к теме собеседования, я ему была благодарна за общение.
Он разрывался между работой и тем, чтобы меня развлечь. Это было очень благородно с его стороны и мило. Он уставший, запаренный, а думал обо мне.
Я гадкая, развратная, испорченная, а он хороший у меня…
Кравцов напротив — продолжал ободрять: заверял, что я лучшая и умелая. Мне это было приятно слышать, но, увы, хотелось больше, чем слышать — мне до нетерпения хотелось ощутить себя самой-самой. Той, о ком он с таким пылом говорил. Той, на которую с таким голодом смотрел… Кирсанов.
Я хотела знать, что Макс меня любит.
Что он меня ЖЕЛАЕТ!
Не как невесту, которая ему оказалась полезна и удобна, а как девушку… которая вызывает бурю в душе и лаву в венах. И второе к моему развратному удивлению всё сильнее волновало особенно после столкновений с Романом Игоревичем. Я горела желанием убедиться, что чувства, которые он во мне рождал не такие, которые может разжечь Макс.
Знаю глупо, мы с ним давно… и я выучила даже последовательность нашего полового акта. В принципе всегда по одной схеме, но до последнего себя уверяла, что серость и унылость наших отношений — кризис, усталость.
И я виной этому! Я не предлагаю. Я не импровизирую…
Что если Макс в силу своего воспитания не лезет с играми и задумками? Я ведь даже никогда не намекала, что готова к экспериментам.
А сегодня, когда Роман Игоревич одним взглядом разжёг во мне пламя, едва не доведшее меня до истления, была готова на игры с Максом! Я хотела поговорить, предложить, учудить… да только Кравцов умудрился мой порыв прервать своим отсутствием.
— И что этот очаровашка? — задумчиво хохотнул Кравцов. — Прям вот так и заявился? — это после того, как я поведала о харизматичном Саймоне.
— Угу, — зубами о бокал клацнула пытаясь и глоток сделать, и ответить на вопрос. — Харизмы в нём хоть отбавляй…
— Но ему это не поможет, — глухо поржал в трубку Максим, — даже если он будет гением и удивит результатами.
— Почему? — недоумённо оторвалась от бокала.
— Кирсанов не терпит геев, — шарахнул новость жених.
— М-м-м, — замычала я. Уже весьма пьяная и тяжко соображающая. — У него личное? — запнулась на шальной мысли. — Или просто пунктик очередной? — наморщила нос, в ожидании ответа, который бы меня не шокировал.
— Нет, просто не приемлет однополой любви! — блеснул осведомлённостью жених.
— Хм, — дурашливо улыбнулась я, очередной идиотской мысли по нетрезвому, и к собственной изумлению радуясь, что насчёт ориентации Кирсанова не ошиблась. Он гетеросексуален! — Думаешь, это только на геев распространяется? — озвучила путанно, поэтому поправилась:
— Две лесбиянки бы его не привлекли?
И саму от фантазии на тему расплющило смехом. И ведь, главным героем бурного разврата был стол. Всё происходило на нём! Крепком, устойчивом, дубовом… так и не познавшим нашего с Кирсановым разврата!
— Малышка, ты пьяна! — как всегда был очень проразлив Максим. Не упрекал — любовно потешался.
— Угу, — мурлыкнула я. — Вот именно. Представь, — томно понизила голос. — Я одна. Пьяна. В хорошем настроении и даже с желанием поиграть, пошалить… — икнула, — а тебя нет, — деланно упрекнула и губы надула, запоздало пожалев, что Кравцов не видит, а стало быть, не оценит моего актёрского мастерства.
— Соблазнительно, — подхватил мой настрой Кравцов.
— Вот и я о чём. Если учесть, что я была не на высоте, а так… средничком держалась, думаю, меня бы наказать следовало, ошибочку указать… — несло куда-то в сторону разыгравшихся фантазий.
— Крис, — сглотнул Макс. — Ты точно только винцо пьёшь?
— Ага? — кивнула рьяно, осушив бокал и тотчас вылив в него остатки вина из бутылки. Ещё и потрясла, словно это могло ускорить “кап”. — Накажешь меня, если не стану секретаршей Кирсанова?
В эфире повисло напряжённое молчание. Мне почему-то ярко предстал образ недовольного Макса. Как поджал губы и упёр взгляд прямо, но в никуда. А у меня крик души.
— Может, ну его, — вяло протянула в трубку, прошлёпав с бокалом до ванны.