Фарит Маратович Ахмеджанов
Бостон
Очень немногие бостонские обыватели помнят Дж. С.Тиммонса. Что, собственно, очень легко объяснить — сей джентльмен вел жизнь исключительно размеренную и уединенную. Человек, желающий по какой-либо причине запечатлеть его образ в памяти, должен был бы либо ловить его на улице во время ежедневных моционов по скверам в окрестностях Даффин Лейн, либо каким-то образом оказаться среди членов небольшого общества, что еженедельно собиралось в особняке миссис Драйнелон на Паркер-стрит. В остальное время мистер Тиммонс практически не покидал своего дома на Тирмор-стрит — двухэтажного, времен Гарфилда, с небольшим садиком.
Утром в среду 28 марта 1898 года обыватели с Тирмор-стрит были разбужены сполохами огня и громким треском, свидетельствующими о близком пожаре. Огнем был объят дом мистера Тиммонса. Усилия пожарных ни к чему не привели, и несколько часов спустя дом сгорел буквально дотла. О причинах возгорания можно только гадать; ни хозяин дома, ни его слуга Альфред так и не объявились, что позволило утверждать, что они погибли в пламени. Кухарка и приходящая прислуга, покинувшие дом мистера Тиммонса вечером предыдущего дня, ничего толкового сказать не смогли. «Хозяин был беспокоен и даже не пошел на прогулку» — вот и все, что полицейские смогли извлечь из показаний перепуганных женщин.
Через неделю ни хозяин, ни слуга так и не появились. Мистер Джеймс Серена Тиммонс и его слуга Альфред Пакстон были объявлены умершими; на банковские счета обоих был наложен арест. Завещание мистера Тиммонса хранилось в Первом промышленном банке; с соблюдением всех формальностей оно было вскрыто и зачитано. Весьма немалые средства были завещаны покойным различным благотворительным организациям, а также некоему малоизвестному пенсионному фонду бывших моряков. В качестве его представителя был указан Арнольд Котвич, член адвокатской коллегии города Нью-Йорка — ему было немедленно послано уведомление.
Помимо завещания в именном банковском сейфе хранилась пачка старых писем и некий пакет, якобы положенный туда слугой покойного в день пожара. После краткого совещания было решено его вскрыть. Это было сделано в 14.10 местного времени в присутствии Адама Пеклринга, нотариуса и Пинка Налемдейла, адвоката из конторы «Согласие», которая вела дела покойного.
Далее в неизменном виде приводится текст, обнаруженный вышеназванными господами в упомянутом пакете.
В этих записках я попытаюсь поведать о том, что случилось со мной сегодня, 27 марта 1898 года. В моих записях нет ни слова лжи, ибо все увиденное мною до сих пор стоит у меня перед глазами. После того, как я закончу писать, Альфред отнесет тетрадь в мой именной сейф в банке, так как я не чувствую полной уверенности в том, что нахожусь в безопасности.
История эта началась сегодня утром, около 10 часов. Я направлялся в сторону почтового отделения, чтобы отправить несколько писем, написанных мною накануне. На углу Пятой и Верн-стрит — довольно безлюдном в этот час — я стал свидетелем прискорбного происшествия: по какой-то причине взбесились кони, впряженные в стоявшую у тротуара повозку. Они понесли ее вниз по улице и выскочили на дорожку, врезавшись в стоявшего на ней господина в старомодном черном сюртуке. Он, очевидно, погиб мгновенно — его голова оказалась полностью разможженной то ли копытом лошади, то ли оглоблей.
Свидетелем сего скорбного случая, помимо меня, был полисмен. Мы почти одновременно с разных сторон подбежали к бездыханному телу. Лошади, успокоившиеся столь же быстро, сколь быстро они пришли в бешенство, стояли поодаль. Со стороны конторы Диккенса к нам со всех ног бежал какой-то человек — как впоследствии выяснилось, хозяин повозки. Еще несколько зевак направлялись к нам по Верн-стрит более медленным шагом.
Картина происшествия была ясна, поэтому мы с полисменом со всевозможной аккуратностью оттащили тело под навес. В этом нам помог хозяин лошадей, некий мистер Симпсон, из транспортной конторы Симпсона. Он был в шоке и беспрестанно повторял, что это едва ли не самая смирная пара лошадей из его завода. Полисмен прервал причитания и отправился снимать с него показания в расположенную неподалеку торговую контору, попросив меня побыть некоторое время рядом с телом до приезда доктора и полицейской повозки.
Во время своих плаваний я не раз видел мертвые тела, поэтому согласился помочь. Выглядел бедняга просто ужасно — лица попросту не было, вместо него взору открывалось какое-то кровавое месиво с торчащими осколками черепа. Шляпа его отлетела в сторону и не пострадала — я положил ее рядом, так как натягивать ее на разбитую голову явилось бы верхом глупости.