Нисходит сонце в завесе дыма,
и над лесом опускается морока;
сидит вандер без крова и рыма,
над главой кружит одна сорока.
С посохом на руке долго кумает,
желает он найти на время рахту:
после долгого пути сице думает,
где стоит вмале провести нахту…
Он давно мыкается в диком раю,
от легашей натура доселе начит;
он гарно кенает в забытом краю,
в рамель пойти совсем не рачит.
Босяк находится в вечных бегах,
но полон внутри себя он праной;
иногда охотится в лесных вегах,
сице кормит сам себя он храной…
Неведомо, что за тропой жидает,
где ныкает пеленой далину мара;
на край гимели он взоры кидает,
и снова скитальцу в дорогу пора…
Там в далёком и диком краю,
где нету вовсе окон и дверей,
и дорнами полон любой путь,
витает в стороне беглый вор…
Там в далёком и диком краю,
где живут стаи лютых зверей,
и на тропах стоит толке муть,
скитается один с давних пор…
Под волчий вой
Гаснут там звёзды в небесах,
и вмале тучи висят ворохом;
веет вологой в горных лесах,
и земля вся дышит морохом…
Там за тропами темень царит,
где заросли неба синь кроют;
кочевой один в зелень зарыт,
а недалече дикие волки воют…
Спи, бродяга, спокойной ночи!
Волки охраняют твой покой,
не мешают гамли да конвой…
Спи, бродяга, спокойной ночи!
Кочумай в этом краю лесном,
но не почивай мёртвым сном…
Спи, бродяга, спокойной ночи!
На горах вот альба настанет,
солнце в пути тебя застанет…
Спи, бродяга, спокойной ночи!
Свинтил он из чалки давече,
где за гниву годами парился;
по шпалам умчал он далече,
затем в леса густые зарылся.
Вохра не смогла зека обнять:
он разом испарился в тумане;
сице на воле шатается опять,
среди зверей в диком урмане.
Повитает он пока в природе,
там за грядами оставив люду,
неске зане родичей в городе,
что ментами кишит повсюду…
Спи, бродяга, спокойной ночи!
Волки охраняют твой покой,
не мешают гамли да конвой…
Спи, бродяга, спокойной ночи!
Кочумай в этом краю лесном,
но не почивай мёртвым сном…
Спи, бродяга, спокойной ночи!
На горах вот альба настанет,
солнце в пути тебя застанет…
Спи, бродяга, спокойной ночи!
Под сумерки он опустил веки
в зарослях на обрыве холма,
а сойти хотел на долину реки,
где замечал на отшибе дома.
Но боле ему не хватало мочи,
и шнипарь не скатился долу:
толком не дохал он две ночи:
до завтра покой нужен вору.
Скоро тьма уступит рассвету,
и затем ожидает долгий путь:
снова пошастает он по свету,
но впереди него только муть…
Спи, бродяга, спокойной ночи!
Волки охраняют твой покой,
не мешают гамли да конвой…
Спи, бродяга, спокойной ночи!
Кочумай в этом краю лесном,
но не почивай мёртвым сном…
Спи, бродяга, спокойной ночи!
На горах вот альба настанет,
солнце в пути тебя застанет…
Спи, бродяга, спокойной ночи!
Сонца на горизонте восходит,
темину гонит снопами лучей,
но беглеца нигде не находит,
кто кимал в засеке дремучей…
Слышен грай ворона с небес
вместо воя волчьей станицы;
следов нет под сенью древес,
кроме шапки зека и палицы…
По тропе волчьей
Бреду нахтой по горе пустой,
предо мной стоит лес густой;
с трудом иду через метелицу,
ветер грозный лупит по лицу.
Старой шерстью я в клочках,
а страха нету в моих зрачках,
раз по тропе волчьей хлыву,
сроду диким зверем я слыву…
На зорьке от погони рванул,
псов и егерей лаче лоханул;
там за рекой ранчо оставил,
но вместо овец пули словил.
С ранами на теле осе брожу,
но внутри я вовсе не дрожу,
раз по тропе волчьей хлыву,
сроду диким зверем я слыву…