Глянула на часы. 21:05. Отлично. Три часа максимум на шесть предметов. Если я не смогу раздвоиться… А я не смогу. Наверняка придется задержаться на час или даже на два. И тогда мама утром застанет восстание живых мертвецов.
Чертов Влад Чернышев! Я обязательно придумаю, как нагадить в твою бочку меда!
И как назло, в голове опять всплыли его слова.
«Что толкнуло тебя на то, чтобы стать патологической лгуньей?»
Ха. Как будто в нашем мире есть особый выбор…
Это в пословице «Встречают по одежке, а провожают по уму» — главный акцент делается на интеллект и содержимое черепной коробки. А на деле все обстоит немножечко иначе. И между двумя частями, казалось бы, логичного вывода, втискивается другой контекст.
Встречают по одежке. Раз.
Составляют мнение, толком не капнув глубже. Это два.
А потом провожают. Это три.
Не знаю, как у остальных, но я обожглась на заблуждении, что человека любят за богатство внутреннего мира.
Я еще помню, как это было…
7
— Давай, сначала сходим в кино, а потом, может, посидим в кафе…
Казанцев, не успел подойти ко мне, как сразу сгреб меня в охапку и поцеловал.
И в этом не было ничего романтичного: его язык грубо скользнул мне рот, отчего по телу прокатилась волна подступающей рвоты. С которой я едва справилась. А после, освободив руки, отпихнула (по крайней мере, сделала попытку), парня от себя.
— Ты, чего больной?!
Зарождающиеся романтические чувства, которые я лелеяла не первый месяц, будто подрезали на корню.
— А че? Ты же сказала, что сделаешь за меня пробную контрольную…
— Я говорила о свидании! Встретимся, погуляем вместе! — повторила дословно то, что сказала ему по телефону вчера вечером, и даже отступила на шаг, чтобы Саша снова не выкинул нечто подобное.
— Свидание с тобой? И ты думала, я соглашусь?
— Я-я думала… — немного растерялась. То, что сейчас произошло, и то, что он сказал… Просто не вязалось одно с другим.
— Когда ты сказала, что заместо шоколадки за работу, хочешь встретиться, я решил, что могу разделаться с этим. Этим, — он показал сначала на мой рот потом на свой.
Я скривилась: кислый привкус чесночных сухариков все еще был у меня во рту.
— Постой-ка, — не очень умный, но высокий и красивый (и что важно со здоровой кожей) баскетболист наконец-то уловил мое настроение. — Ты подумала, что я действительно пойду на свиданку? Появлюсь в людном месте? С тобой? Да ты еще тупее, чем Марьяша….
— К-какая Марьяша? — такое явно оскорбление зацепило меня и начало пускать корни в сердце — надо было срочно переключиться, пока Казанцев не начал вслух перечислять мои недостатки. А то я точно расплачусь.
— Коржик, — бросил он. И в голове сразу всплыл образ заучки (моего клона, так сказать) из параллельного класса.
— О. Ясно, — коротко ответила я. Подступающие слезы моментально высохли, а между нами будто рухнула стена, которую даже электропила не распилить. Правда горло еще пекло от копошившихся в груди огорчений.
Как ни странно, эти бессвязные реплики почти двухметрового парня сложили для меня довольно ясную картинку. Видимо, не зря я корпела над уроками больше, чем зависала в соцсетях и сушила мозг перед бесчисленными реалити-шоу.
Даже задавать экстра-вопросы не понадобилось. Все и так было ясно. Саша решил, что, если засунет свой язык мне в рот, я растаю и буду оставшуюся неделю до летних каникул добровольно делать за него домашку, в свободное время предаваясь фантазиям на тему: «Саша + Саша». Именно это он, очевидно, проделало со вздыхающей по нему Марьяной Коржиковой. Да уж… Ну у него самомнение.
Развернулась и пошла прочь.
— Эй, так ты сделаешь за меня контрольную или что?
Вскинула правый кулак вверх и оттопырила средний палец.
Да… Выглядело это эпично по всем меркам. И, возможно даже, что об унизительном недосвидании не узнал никто из моего класса. Так как Саша не получил от меня никакой внятной реакции. Но я так этого не узнала. Придя домой в тот день, я проревела в подушку часа три. И до того накрутила себя, что у меня поднялась температура, и фейковый больничный, на который я хотела сесть, стал самым настоящим.
Так закончился мой последний день в старой школе. А во вторую гимназию уже поступила совсем другая девушка. Дурнушку-Сашку я спрятала глубоко внутри себя. Даже маму заставила называть себя Ася.