— Чувак, я говорю тебе, это ложь. Бекс не стал бы тратить на нее свое время.
Я была так близко, что почувствовала, как тело Бекса напряглось. Громкий и противный голос вернул неприятные воспоминания о шаловливых руках прошлой ночи. Я знала, что должна была ударить Чеза Нили, когда мне представилась возможность.
— Шпиц — ледяная принцесса, — продолжал Чез, обращаясь к двум парням возле своего шкафчика. Они стояли недалеко от нас, впереди по коридору, спиной к нам, но их голоса отчетливо были слышны.
— Не знаю, — заговорил Рик Смит, вратарь школьной команды. — Они долгое время были друзьями.
— Да, друзья с привилегиями, — засмеялся Джей Би Биггс. — Должна же ему быть какая-то выгода.
— Мы тусовались вчера вечером, — сказал Чез. — Самое отстойное свидание в моей жизни. Она даже не позволила мне добраться до второй базы. Я думаю, Шпиц недотрога.
Я отчаянно краснела, пока мы подходили к ним сзади. Я не могла поверить, что Бекс тоже это слышал.
— Либо так, либо ей не нравятся мальчики.
— Может быть, ей просто не нравишься ты, — сказал Бекс.
— Что за черт… — Большой рот Чеза захлопнулся, как только он столкнулся лицом к лицу с Бексом.
— Какой же ты гад, — бросила я.
— Что ты там сказал про мою девушку?
То, как Бекс обыденно назвал меня своей девушкой, отвлекло меня.
— Извинись, — велел Бекс.
— Что? — Чез попытался пойти на попятную. — Бекс, ты ошибаешься, чувак. Я имел в виду…
— Извинись, — повторил Бекс, подойдя ближе, — или я вобью тебе зубы в глотку. Тебе решать.
— Прости, Шпиц, — сказал Чез, все еще глядя на Бекса.
— Салли, — тихо сказал Бекс.
— Салли, — пискнул Чез. — Прости, Салли. Боже, прости.
— Так-то лучше, — кивнул Бекс. Я вздрогнула, когда он схватил меня за руку. — Сэл — моя девушка. Обидите ее — обидите меня. Усёк, Нили?
Опять. Опять это слово. Как только Чез убежал и прозвенел звонок, коридор быстро опустел. Все, что только что произошло, обрушилось на меня в полную силу.
— Как ты это делаешь? — спросила я, отодвинувшись от Бекса. Невозможно было мыслить, находясь так близко к нему.
— Делаю что?
— Это. — Показав на его лицо, я смущенно рассмеялась. — Что я твоя девушка, ты несколько переигрываешь, тебе не кажется?
— Сэл, — сказал он, — ты моя девушка.
Я ждала его объяснений, но их не последовало. Вместо этого он потянулся, чтобы снова взять меня за руку, и (конечно же) я подскочила примерно на фут.
— Ты чего так дергаешься?
— Дергаюсь? — Он поднял бровь, и я покраснела. — Не знаю. Просто не привыкла, что ты внезапно касаешься меня.
— Мы должны поработать над этим.
— Как? — спросила я жалобно.
Если я так смущалась, когда Бекс держал меня за руку, каковы шансы на то, что мы сможем убедить людей, что встречаемся?
— Я подумаю над этим. — Когда я подняла голову, глаза Бекса светились. — Есть так много вариантов.
Я не знала, что он имел в виду, не была уверена, что хочу знать. Его лицо было полно озорства, и почему-то в моей голове всплыл его комментарий: «Я парень. Я люблю женщин». Тьфу.
***
На Юге американский футбол возведен в культ, но в Чариоте, штат Северная Каролина, ему принадлежало первое место. Забудьте про шлемы и снаряжение, наши мальчики играли без «ракушек, предпочитая менее стесняющую и менее серьезную защиту. Конечно, существовал более высокий риск получения травмы, но они не желали ограничивать свои движения. Всегда считала, что это немного недальновидно, но, когда я сказала об этом Бексу, он возразил: «Пока ты знаешь, что делаешь, в этом нет никакой необходимости». Когда я одарила его скептическим взглядом, он добавил бесконечно мудрое: «Ракушки» для слабаков», — и на этом разговор закончился.
С защитой или без, старшая школа Чариота славилась своим футболом. Мы выигрывали кубок штата последние два года. Агенты разных колледжей приезжали почти на каждую игру; болельщики ликовали; родители, учителя, студенты — все приходили, чтобы посмотреть, как «Храбрецы» уничтожают своих противников.
Но в действительности они приходили посмотреть на Бекса.
Только один храбрец мелькал в заголовках газет. Только он бил все школьные рекорды по голам за сезон, по количеству сыгранных минут, количеству заработанных и забитых пенальти. И только ему уже предложили стипендии в десятке лучших университетских футбольных программ в стране.
Все называли Бекса «вторым пришествием», очевидно, ссылаясь на его британского предшественника Дэвида Бекхэма — одного из величайших игроков в истории футбола. Но Бекс никогда не покупался на это. Он знал, что он был великолепен на поле, был достаточно уверен в себе, чтобы не сравнивать себя с кем-то еще, и был достаточно откровенен, чтобы говорить об этом другим, — но они все равно продолжали это делать.
На самом деле именно Бекс был причиной, по которой мне поручали освещать спорт. Он отказывался говорить со всеми, не давал комментарии в местные газеты, пока не поговорит со мной. Как бы я ни обожала его за это, я знала, что не совсем компетентна в спорте. Даже четыре года спустя я все еще ношу в переднем кармане джинсов шпаргалку по футбольному сленгу, просто на всякий случай.
— Я серьезно должна поверить в это?
Я вздохнула. Опять двадцать пять.
— Верь или нет, но это правда, — сказала я, старательно наблюдая за бегающими по полю игроками, прикладывая реальные усилия, чтобы не смотреть на нее.
— Так что? — сказала Хукер. — Ты хочешь сказать, что просто проснулась сегодня утром и поняла, что влюблена в Бекса, парня, с которым дружишь со второго класса? В парня, который совершенно случайно в это же самое время понял, что тоже влюблен в тебя? В парня, которого мы обе видели поедающим червяка на тринадцатый день рождения Тоби Штайнмана?
Не лучший момент Бекса.
— Я знаю, в это трудно поверить, но да.
Встретившись со мной глазами, она прищурилась.
— Или это все началось не так уж и недавно? Ты скрывала от меня, что была влюблена в него все эти годы и боялась высказать свои истинные чувства из-за страха быть отвергнутой?
Я сглотнула, и в это время толпа застонала. Другой команде удалось забить, но мы все еще выигрывали. Отвернувшись от Хукер, я принялась показательно расправлять плед, наброшенный на наши ноги. Ночной ветерок был прохладным, но не охладил кровь, прилившую к моему лицу.
— В чем проблема? — пробормотала я. — Я встречаюсь с Бексом. Он теперь мой парень. Это не так сложно.
Хукер мгновение смотрела на меня, потом села обратно, скрестив руки на груди.
— Говори это столько раз, сколько хочешь, Шпиц. Я не куплюсь.
Вот упрямая, — подумала я, — и слишком проницательная.
С самого начала она видела меня и мой план насквозь. Я не знаю как, но она знала, что мы с Бексом вместе не по-настоящему. Хукер была не как все, она не поддавалась влиянию нескольких паршивых слушков. Она была слишком умна для этого и слишком хорошо меня знала. Как бы я ни пыталась лгать и лгать хорошо, даже после сцены в кладовке она упорно отказывалась вестись на этот обман с парнем.
— Привет, Зейн.
Я вздохнула. Опять двадцать пять.
— Э-э-э, меня не так зовут, — произнес глубокий голос с сильным акцентом.
— Замечательно, — сказала Хукер, и, открыв глаза, я стала смотреть, как она кадрит не-Зейна. Это всегда начиналась так. — Тогда как тебя зовут?
— Джулиан.
И он прошел тест номер один. Хукер принципиально ненавидела парней по имени Зейн, Блейн или Бадди. Она одарила его сверкающей улыбкой.
— У тебя есть девушка, Джулиан?
Он покачал головой. «Тест номер два», — подумала я. Если у него нет девушки, для Хукер это значило, что он легкая добыча.
— Отлично, я Лилиан, а это моя подруга Салли, — сказала она, похлопав по сиденью между нами, куда он с глупой улыбкой присел. — Салли как раз рассказывала мне, какой ты секси.
— Хукер, — прошипела я, но она дернула плечом.
— Салли всегда нравились иностранцы.
Джулиан даже не взглянул в мою сторону.
— А что нравится тебе, Лиллиан?
Она отмахнулась:
— Мне? Кого волнует, что нравится мне? Как я уже говорила, моя девочка Салли свободно говорит на втором языке. Держу пари, ты говоришь по-испански, не так ли, Джулиан?
— Если бы ты попросила… — Он поднес ее руку к губам, поцеловав костяшки пальцев. — …я бы разговаривал с тобой по-испански каждую ночь, ми амор.