Бекс отшатнулся, как будто мое признание физически выбило его из равновесия. От шока на его лице мне лучше не стало.
— Знала, что никогда не посмотришь на меня, но ты должен был догадываться, — продолжила я. — То, как я всегда следовала за тобой, как хотела быть рядом больше, чем с кем-либо еще в мире. Наша дружба всегда была крепкой, Бекс, но я любила тебя с самого начала и никогда не переставала. Даже после того, как поняла, что ты никогда не сможешь полюбить меня в ответ, — прошептала я.
Одним плечом он тяжело опирался на книжную полку, его взгляд искал мои глаза. Бекс покачал головой, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне.
— Я бы знал. Ты бы мне сказала.
Вырвался еще один смешок-всхлип.
— Я говорю тебе сейчас, Бекс. Знаешь, слизеринцы иногда бывают храбрыми.
— Сэл, я... я тоже тебя люблю.
Я вскинула голову, забыв про слезы.
— Что ты сказал?
— Я люблю тебя, Сэл. Всегда любил, — повторил Бекс, взглянув на меня.
— Не надо, — сказала я, делая шаг назад, когда он сделал еще один шаг вперед. — Пожалуйста, не делай этого, Бекс.
— Делать что? — спросил он и продолжал приближаться, пока моя спина не уперлась в стену. Я попыталась отвести взгляд, но он был близко, слишком близко.
— Я говорю, что люблю тебя, Сэл. Просто не было подходящей возможности, чтобы сказать тебе об этом. Думал, что все испорчу, если скажу тебе. Вдруг это не взаимно. Я чувствую это с того самого момента, как увидел тебя. Просто... у меня никогда не хватало смелости сказать это вслух.
— Бекс, пожалуйста.
— Я говорю правду, — Бекс покачал головой и провел пальцами по моей щеке. — Почему ты не можешь поверить мне?
Вопрос был так похож на тот, который когда-то ему задавала я. Хотя речь шла о его дурацкой приносящей удачу щетине, ответ, который он дал, подействовал так же хорошо.
— Хочу, Бекс. Правда, хочу, — слова сорвались с моих губ. — Просто не хочу рисковать чем-то настолько важным и проиграть.
Он усмехнулся, убирая от меня руку, в его глазах было узнавание. — Господи, Сэл, это не так...
— Если я ошибусь, — задыхаясь, снова заплакала я, — последствия будут слишком болезненными.
— Сэл, — сказал он через мгновение. — Я не понимаю.
Положив руку ему на лицо, я почувствовала, как щетина впивается в кожу. Улыбаясь сквозь слезы, я сказала:
— Знаю, что ты не понимаешь, Бекс. Это как ты и эта борода. Иногда тебе так хочется верить чему-то, что ты убеждаешь себя в истинности этого.
Бекс хотел ответить, но я покачала головой.
— Но это не так, Бекс. Не обманывай себя, — я попятилась. — Я достаточно большая дурочка для нас обоих.
Когда я сказала миссис Карранса, что мне нужно уйти пораньше, она не стала меня расспрашивать. Должно быть, я выглядела ужасно, потому что эта женщина обычно требовала объяснений всему. В машине переключила радио на местную радиостанцию, где в итоге говорили о Бексе. Пенн или калифорнийский университет – говорили они. После результатов этой недели круг сузился до двух лучших вариантов. Их голоса ударили меня под дых, но это было все равно, что бередить старые раны.
Когда я вошла в дом, мама сказала:
— Салли, у меня для тебя кое-что есть.
Ее голос доносился из кухни, так что я пошла в ту сторону, едва осознавая, что мои ноги двигаются.
— Мам, я не... — и замолчала, увидев ее лицо.
Ее глаза были такими яркими, подбородок дрожал – настолько сильной была ее улыбка. Мама так сияла, как будто проглотила солнце. В руке она держала большой белый конверт с печатью Дьюка на лицевой стороне.
— Большой конверт, — сказала она, кивая и высоко поднимая конверт. — Ты сделала это, детка. Ты поступила.
Когда она бросилась вперед, крепко обняла меня, обняла ее в ответ, не зная, что еще делать. Мама продолжала говорить, как здорово у меня получилось, что она всегда знала – меня примут, и как Дьюку повезло со мной.
Но новость не подействовала на меня так, как я того ожидала.
Мое признание пошатнуло равновесие тщательно выстроенного мира. Теперь Бекс знал – и не пошел за мной. Воспоминание о том, как он лгал нам обоим, но в основном самому себе, было... трагичным. Хорошо, что я все выплакала. Я поступила в Дьюкский университет, мечта стала реальностью, но главное желание только что лопнуло прямо у меня перед носом. Куда бы он не поступал, Бекс все равно уедет. Это было похоже на сцену в «Стартреке», когда Неро уничтожает планету Вулкан, от нее не остается ничего, кроме большой тлеющей черной дыры. Сейчас той черной дырой была моя душа, и даже мысль об университете Дьюка не могла обрадовать.
Кто знал, что можно быть такой счастливой и грустной одновременно?
Глава 17
Я переминалась с ноги на ногу, пока не почувствовала, что больше так не могу. Посмотрела на часы, и когда увидела время, мой пульс подскочил еще на одно деление.
— Мам, ты готова? — крикнула я.
— Еще пять минут.
— Я не хочу ничего пропустить.
— Не пропустим.
Она сказала «еще пять минут» десять минут назад, и времени у нас уже было в обрез. Игра начнется ровно в семь. Через тридцать минут.
— Ну и дела, — сказала мама, входя в комнату. Она выглядела свежей, как маргаритка. — Почему ты так торопишься?
— Мам, парковка быстро заполнится. На чемпионате всегда полно народу.
— Мы найдем место, Салли.
«Да», — подумала я. — «Наверное, где-нибудь в соседнем округе».
Мама не спеша красила губы, я же старалась не поддаваться волнению. Броутон в этом году был хорош. Их команда не собиралась просто так отдавать титул штата. Сегодня вечером они должны были играть с «Чариот».
— Хорошо, готова, — сказала мама, перекидывая сумочку через плечо.
— Наконец-то, — ответила я, хватая ключи и практически бегом направляясь к двери.
Как только мы сели в машину, включила зажигание
— Ремень, — сказала мама, и я закатила глаза.
Конечно же, я пристегнуласт, всегда делаю это. Мама переключала радиостанции, как будто у нас будет время слушать. Возможно, ей и нужно двадцать минут, чтобы добраться до стадиона, но не мне. Превышение скорости на десять миль (прим.: ограничение скорости 10 миль = 16км/ч) – не нарушение.
— Салли! — строгий тон мамы говорил об обратном.
Я сбавила скорость до семи. Но серьезно, это ведь чемпионат!
— Похоже, Бекс сделал свой выбор, — небрежно бросила мама. — Вряд ли кто-нибудь ожидал, что это будет UNC. Все думали, что он уедет из штата.
— Знаю, — перебила я ее, — но Тархилз – номер один.
— Это поэтому он выбрал их?
— Не знаю, мам. Он еще и близко для его семьи.
— И для тебя, — заметила она. — Дьюк где находится? В десяти милях (прим.: 1 миля = 1,6км) от UNC?
Я стрельнула в нее «не начинай» взглядом.
— Уверена, это даже не пришло ему в голову.
Мама не отступала.
— А я уверена, что именно так и было.
«Как такое могло случиться?» — подумала я. «Бекс даже не знает, что меня приняли».
Он избегал меня с той неловкой сцены в библиотеке – и это было прекрасно, потому что сама тоже избегала его. Нажимая кнопку, я остановилась на станции с множеством гитар и кучей басовых.
Бекс действительно вчера сделал заявление, и, как и все остальные, я настроилась посмотреть его. Он не звонил. Хотя я и брала телефон множество раз, но сама тоже не звонила. Мы как будто не были знакомы. Практически не разговаривали, а если подобное и случалось, говорили ни о чем. Я скучала по нему сильнее, чем когда-либо. Времени до окончания школы оставалось мало, и если бы я ничего не сказала, если бы не придумала эту дурацкую идею с фальшивым бойфрендом, мы бы проводили каждую минуту вместе.
Или, по крайней мере, я так себе напридумывала. Все было очень запутано. Я с трудом могла вспомнить старые добрые времена, когда мы с Бексом были просто «я и Бекс». Теперь, когда над нашими головами нависла вся эта любовная история, он молчал, а я просто пыталась держать себя в руках. Конечно, наши будущие учебные заведения были рядом, но какое это имело значение, если мы даже не говорили друг с другом?
Как и ожидалось, когда мы с мамой приехали, нам пришлось припарковаться примерно в миле от стадиона. На стоянке не было свободных мест, поэтому мы вынуждены были оставить машину у обочины через несколько улиц. Пока я пыталась отдышаться, забрали наши билеты. Блин, какой же долгой была прогулка!
— Ты сделала это, — сказал Хукер, когда я присоединилась к ней и Цицерону, на наших местах.
— Едва ли, — ответила я, озираясь в поисках мамы.