— Не знаю, — солгала я, улыбаясь.
Отвернувшись, встретилась взглядом с очередной пылкой поклонницей. И перестала ухмыляться, не желая провоцировать девушку, но изнутри сияла. Хукер и не нужно было это понимать. Как сказал Бекс, представление было для меня, и я точно знала, что оно значит. Мое разбитое сердце излечилось и мне было бы все равно, даже если бы атаковала половина стадиона. Признание Бекса окрылило меня. Я могла бы улететь оттуда, если бы захотела.
Вторая половина игры была еще более жесткой, чем первая. «Броутон» вырвался вперед, четыре:три, до конца оставалось всего несколько минут. Угрожающие взгляды становились все хуже, поэтому Хукер отодвинулась на несколько мест, переживая за свою безопасность. Тут требовались общие усилия, и Бекс объединился с Эшем. В самый непредсказуемый момент, особенно для меня – врага общества номер один в секции старшей школы – Бекс забил последний гол, сделав невозможный удар, на который был способен только он.
При звуке свистка все, радостно крича, соскочили с мест. Сотни людей бросились к лестнице и трибуны содрогнулись. Это звучало, как землетрясение, прокатившееся по земле. Сразу после этого я попыталась встретиться с Бексом, но казалось, что на поле бросился каждый человек из «Чариот». Стадион опустел, и обойти стену из тел было невозможно. Телевизионщики и репортеры, члены семьи, поклонники – это было безумие. К тому времени, когда я добралась до ограждения трибун, не могла даже разглядеть Бекса в море людей.
То есть до тех пор, пока его не подняли высоко в воздух члены его команды.
«Посмотри на меня», — подумала я. — «Пожалуйста, взгляни на меня хоть раз, чтобы я знала, что все в порядке».
И он это сделал.
Это длилось лишь мгновение, но мы взглядами нашли друг друга в толпе людей и смотрели неотрывно. Все остальное исчезло. Остались только Бекс и я. В следующую секунду его унесли прочь, толпа покатилась к раздевалкам, а я все еще торчала на трибуне, но это не имело значения. Прежде чем его унесли, Бекс бросил на меня самый отчаянный взгляд – как будто не хотел оставлять меня так же сильно, как я не хотела, чтобы он уходил.
Я знала, что улыбаюсь как идиотка, но не могла перестать делать это. Не хотела. И больше не нервничала. Знала, что у нас все будет в порядке. Даже лучше. И еще знала, с уверенностью, которую невозможно было поколебать, что Бекс позвонит, и мы поговорим, и все снова будет хорошо.
Установив громкость на максимум, я положила телефон в карман и постаралась не проверять его каждые пять секунд.
***
Когда Бекс наконец позвонил, было четыре двадцать семь утра.
Я заснула в своей комнате, но меня разбудил громкий рингтон из «Звездных войн».
— Бекс? — ответила я, соскакивая. — Ты в порядке? Что случилось?
— Я уже у двери.
— Что?
— Я у твоей входной двери, — повторил он громче, но все равно шепотом, — снаружи твоего дома. Я не мог ждать до завтра.
— Хорошо, — сказала я. — Спущусь через секунду. — Накинув на себя снугги с Йодой, я на цыпочках пошла к входной двери так быстро, как только могла, боясь разбудить маму.
— Спасибо, — сказал Бекс, когда я открыла дверь, а потом пронесся мимо меня в гостиную, едва встретившись со мной взглядом. Я осторожно закрыла дверь, щелкнув замком, гадая, что все это значит.
Думаю, выясню это через секунду.
Я зажгла лампу и села рядом с ним на диван. Бекс просто сидел и с улыбкой смотрел мне прямо в глаза, как будто до рассвета оставалось не всего два часа.
— Прости, я так поздно. Мне только удалось сбежать от Клейтона и мальчиков. Ты не поздравишь меня, Сэл?
— Что?
— Игра, — он откинулся назад, устраиваясь поудобнее. — Ты никогда ничего не говорила про игру. Все остальные и их матери говорили со мной об этом, но я хочу узнать твое мнение.
— В четыре тридцать утра, — невозмутимо ответила я.
— Если это означает слышать твой голос, то да, — сказал он. — Четыре тридцать, по-моему, неплохо.
Я подавила головокружение, на лице застыла маска неодобрения.
— О чем ты только думал?— сказала я, тыча его пальцем в грудь. Бекс, казалось, удивился, но это было только начало. — Как ты мог рисковать чемпионатом – Чемпионатом, Бекс, — только для того, чтобы выкинуть такой трюк? Зачем ты это сделал?
— Ну Сэл, тебе же понравилось.
— Нет, — я скрестила руки на груди. — Это была глупейшая вещь, которую я когда-либо видела.
— Ты имела в виду милейшая? — он обнял меня, и когда я позволила ему сделать это, Бекс улыбнулся. — Ну же, Сэл, не сердись. Ты же знаешь, я это все сделал для тебя.
— Ты это сделал, чтобы впечатлить людей, — поправила я.
— Нет. Я сделал это, чтобы впечатлить тебя. Мне удалось?
Смягчившись, я положила руку на гладкую кожу его лица. Ничто не нравилось мне больше, чем гладко выбритый Бекс, но на этот раз это означало нечто иное, большее.
— Зачем? — переспросила я.
Он сцепил руки у меня за спиной и притянул ближе.
— Я был уверен, что ты не поверишь мне, пока не сделаю нечто радикальное. Ты не слушала, и я решил показать тебе, как сильно тебя люблю.
— Чемпионат – это слишком много, чтобы ставить на кон, — сказала я, сердце мое парило. Он повторил это снова, и на этот раз я слушала. Я слышала его громко и отчетливо, и мне отчаянно хотелось слушать, как он снова и снова повторяет эти сладкие слова.
— Нет, если в итоге я получу тебя.
Бекс уставился на меня с серьезным выражением лица и не сводил с меня глаз.
— Я люблю тебя, Сэл. Я никогда ничего не говорил, потому что думал, ты знаешь об этом и просто не чувствуешь того же ко мне. Я не мог рисковать, потеряв тебя и нашу дружбу. И решил, что мы всегда будем только друзьями. Когда ты попросила меня стать твоим фальшивым бойфрендом, клянусь, мое сердце остановилось. Вот оно – подумал я. Мой единственный шанс. Даже если на самом деле мы не были вместе, я решил извлечь из этого максимум пользы, он сделал паузу, чтобы убедиться, что я слушаю. — Но ты должна знать. Каждое слово, сказанное мной – это правда. Каждое слово. Ты моя девочка, Сэл. Мне нравится, что ты такая умная, но все же немного безумная. Мне нравятся твои веснушки.
У меня перехватило дыхание, когда его пальцы коснулись моего носа.
— Мне нравится, что твой любимый фильм, возможно, худший на планете. Господи, как мне нравится, когда ты говоришь со мной на немецком. Я понятия не имею, о чем ты говоришь, но мне все равно нравится. Когда ты сказала, что тоже любишь меня... — он покачал головой с выражением благоговения на лице. — Я вел себя очень глупо, но сейчас положу этому конец.
Мои глаза наполнились слезами от его признания. Я быстро заморгала, не желая испортить этот прекрасный момент своими рыданиями. Бекс любил меня! Это было так невероятно, но правда поразила меня, когда я увидела выражение его глаз.
— Сэл, не плачь, — большим пальцем он осторожно смахнул первую упавшую слезинку. — Есть только одна вещь, которую я знаю – всегда знал – хотел бы получить от жизни. И это ты.
Тут действительно начались рыдания, и Бекс, выругавшись, притянул меня к себе. Я проигнорировала характерный скрип лестницы и последовавший за этим вздох, по которому поняла, что мама определенно стоит там и слушает. По тихим всхлипываниям – не моим – подумала, что она тоже плачет. Через мгновение, в течение которого он продолжал растирать мне спину, Бекс сказал:
— Это всегда ты.
Шмыгнув носом, я отстранилась, но Бекс не дал мне уйти далеко. Со всеми красивыми словами Бекса, безумно крутящимися в моей голове, я почти забыла о его грандиозном заявлении про университет.
— Итак... UNC?
— Слышал, ты собираешься в Дьюк, — Бекс пожал плечами. — UNC предложили мне полную стипендию.
Я бросила на него быстрый взгляд.
— Кто бы сомневался.
Он только рассмеялся.
— Что я могу сказать? Главный тренер сказал, что им нужен я, — Бекс посмотрел вниз, потом снова на меня. — А мне нужна ты.
Я растворилась в нем. Откуда он всегда знал, что сказать?
— Я так сильно люблю тебя.
— Знаю, — наклонившись ближе, он понизил голос до шепота и добавил, — я твой Гекльберри.
«И так оно и было», — подумала я.
А когда он поцеловал меня, затаила дыхание. Он был моим Гекльберри, моим Ханом Соло, моим единственным, но больше всего он был моим Бексом, а я – его Сэл. Это была чистая правда.
Ничего лучше и быть не могло.