— Делаю что?
— Это. — Показав на его лицо, я смущенно рассмеялась. — Что я твоя девушка, ты несколько переигрываешь, тебе не кажется?
— Сэл, — сказал он, — ты моя девушка.
Я ждала его объяснений, но их не последовало. Вместо этого он потянулся, чтобы снова взять меня за руку, и (конечно же) я подскочила примерно на фут.
— Ты чего так дергаешься?
— Дергаюсь? — Он поднял бровь, и я покраснела. — Не знаю. Просто не привыкла, что ты внезапно касаешься меня.
— Мы должны поработать над этим.
— Как? — спросила я жалобно.
Если я так смущалась, когда Бекс держал меня за руку, каковы шансы на то, что мы сможем убедить людей, что встречаемся?
— Я подумаю над этим. — Когда я подняла голову, глаза Бекса светились. — Есть так много вариантов.
Я не знала, что он имел в виду, не была уверена, что хочу знать. Его лицо было полно озорства, и почему-то в моей голове всплыл его комментарий: «Я парень. Я люблю женщин». Тьфу.
***
На Юге американский футбол возведен в культ, но в Чариоте, штат Северная Каролина, ему принадлежало первое место. Забудьте про шлемы и снаряжение, наши мальчики играли без «ракушек, предпочитая менее стесняющую и менее серьезную защиту. Конечно, существовал более высокий риск получения травмы, но они не желали ограничивать свои движения. Всегда считала, что это немного недальновидно, но, когда я сказала об этом Бексу, он возразил: «Пока ты знаешь, что делаешь, в этом нет никакой необходимости». Когда я одарила его скептическим взглядом, он добавил бесконечно мудрое: «Ракушки» для слабаков», — и на этом разговор закончился.
С защитой или без, старшая школа Чариота славилась своим футболом. Мы выигрывали кубок штата последние два года. Агенты разных колледжей приезжали почти на каждую игру; болельщики ликовали; родители, учителя, студенты — все приходили, чтобы посмотреть, как «Храбрецы» уничтожают своих противников.
Но в действительности они приходили посмотреть на Бекса.
Только один храбрец мелькал в заголовках газет. Только он бил все школьные рекорды по голам за сезон, по количеству сыгранных минут, количеству заработанных и забитых пенальти. И только ему уже предложили стипендии в десятке лучших университетских футбольных программ в стране.
Все называли Бекса «вторым пришествием», очевидно, ссылаясь на его британского предшественника Дэвида Бекхэма — одного из величайших игроков в истории футбола. Но Бекс никогда не покупался на это. Он знал, что он был великолепен на поле, был достаточно уверен в себе, чтобы не сравнивать себя с кем-то еще, и был достаточно откровенен, чтобы говорить об этом другим, — но они все равно продолжали это делать.
На самом деле именно Бекс был причиной, по которой мне поручали освещать спорт. Он отказывался говорить со всеми, не давал комментарии в местные газеты, пока не поговорит со мной. Как бы я ни обожала его за это, я знала, что не совсем компетентна в спорте. Даже четыре года спустя я все еще ношу в переднем кармане джинсов шпаргалку по футбольному сленгу, просто на всякий случай.
— Я серьезно должна поверить в это?
Я вздохнула. Опять двадцать пять.
— Верь или нет, но это правда, — сказала я, старательно наблюдая за бегающими по полю игроками, прикладывая реальные усилия, чтобы не смотреть на нее.
— Так что? — сказала Хукер. — Ты хочешь сказать, что просто проснулась сегодня утром и поняла, что влюблена в Бекса, парня, с которым дружишь со второго класса? В парня, который совершенно случайно в это же самое время понял, что тоже влюблен в тебя? В парня, которого мы обе видели поедающим червяка на тринадцатый день рождения Тоби Штайнмана?
Не лучший момент Бекса.
— Я знаю, в это трудно поверить, но да.
Встретившись со мной глазами, она прищурилась.
— Или это все началось не так уж и недавно? Ты скрывала от меня, что была влюблена в него все эти годы и боялась высказать свои истинные чувства из-за страха быть отвергнутой?
Я сглотнула, и в это время толпа застонала. Другой команде удалось забить, но мы все еще выигрывали. Отвернувшись от Хукер, я принялась показательно расправлять плед, наброшенный на наши ноги. Ночной ветерок был прохладным, но не охладил кровь, прилившую к моему лицу.
— В чем проблема? — пробормотала я. — Я встречаюсь с Бексом. Он теперь мой парень. Это не так сложно.
Хукер мгновение смотрела на меня, потом села обратно, скрестив руки на груди.
— Говори это столько раз, сколько хочешь, Шпиц. Я не куплюсь.
Вот упрямая, — подумала я, — и слишком проницательная.
С самого начала она видела меня и мой план насквозь. Я не знаю как, но она знала, что мы с Бексом вместе не по-настоящему. Хукер была не как все, она не поддавалась влиянию нескольких паршивых слушков. Она была слишком умна для этого и слишком хорошо меня знала. Как бы я ни пыталась лгать и лгать хорошо, даже после сцены в кладовке она упорно отказывалась вестись на этот обман с парнем.
— Привет, Зейн.
Я вздохнула. Опять двадцать пять.
— Э-э-э, меня не так зовут, — произнес глубокий голос с сильным акцентом.
— Замечательно, — сказала Хукер, и, открыв глаза, я стала смотреть, как она кадрит не-Зейна. Это всегда начиналась так. — Тогда как тебя зовут?
— Джулиан.
И он прошел тест номер один. Хукер принципиально ненавидела парней по имени Зейн, Блейн или Бадди. Она одарила его сверкающей улыбкой.
— У тебя есть девушка, Джулиан?
Он покачал головой. «Тест номер два», — подумала я. Если у него нет девушки, для Хукер это значило, что он легкая добыча.
— Отлично, я Лилиан, а это моя подруга Салли, — сказала она, похлопав по сиденью между нами, куда он с глупой улыбкой присел. — Салли как раз рассказывала мне, какой ты секси.
— Хукер, — прошипела я, но она дернула плечом.
— Салли всегда нравились иностранцы.
Джулиан даже не взглянул в мою сторону.
— А что нравится тебе, Лиллиан?
Она отмахнулась:
— Мне? Кого волнует, что нравится мне? Как я уже говорила, моя девочка Салли свободно говорит на втором языке. Держу пари, ты говоришь по-испански, не так ли, Джулиан?
— Если бы ты попросила… — Он поднес ее руку к губам, поцеловав костяшки пальцев. — …я бы разговаривал с тобой по-испански каждую ночь, ми амор.
Хукер взглянула на меня широко раскрытыми глазами поверх его плеча, и я покачала головой. Чего она ожидала? Так было всегда: 1) Хукер цепляет парня 2) она пытается обратить его внимание на меня. 3) парень, уже полностью влюбленный в Хукер, даже не замечает моего существования.
— Ты ведь не ходишь в Чариот? — засмеялась Хукер, убирая свою руку.
— В прошлом году я с отличием окончил Саутсайд.
Хукер одобрительно хмыкнула.
— Я предпочитаю, чтобы мои мужчины были не особо умны. Чем тупее, тем лучше, я всегда так говорю. Но Салли — отличница нашего класса.
— Правда?
Впервые Джулиан перевел взгляд на меня.
— Она питает слабость к умным парням.
Я хмуро взглянула на нее. Они и впрямь невыносима.
— Я тоже питаю слабость к умным девушкам, — сказал Джулиан, оценивая меня своими темно-карими глазами. Да, хорошо, парень был
секси. Акцент делал его еще сексуальнее, но Хукер была единственной, кому нравились иностранцы. — Муа кальеньтэ. (прим.: muy caliente исп. — очень горячо или очень сексуально).
— Ладно, — пискнула я, вскакивая на ноги, когда Джулиан прижался ко мне бедром. — Я собираюсь поговорить с Бексом… со своим парнем.
— Парнем? — повторил Джулиан, но к тому времени я была уже на полпути вниз по трибунам. Надо отдать ей должное, Хукер была талантлива. Я не сказала ни слова, и все же она убедила Джулиана поинтересоваться мной. Моя лучшая подруга порой пугала меня.
Что толку иметь фальшивого парня, если Хукер не верит? Я оглянулась через плечо. Ее упрямое выражение лица, решительный взгляд ее глаз был безошибочным. Джулиан все еще сидел там, пытался разговорить ее, но она не обращала внимания. Я представила, как она мысленно листает каталог своих отвергнутых поклонников, сравнивая мои предпочтения и интересы с их, словно в дурацкой версии eHarmony(прим.: сайт знакомств). Это недопустимо. Мне придется найти способ ее убедить, но пока дела обстояли не лучшим образом.