- Нужно говорить не "как хочите", а как хотите.
- Чего?
- Ничего подписывать не буду. Я ни в чём не виноват. Отпустите меня домой.
- Послушай, как тебя там, Мишель, кажется. Вина твоя полностью доказана. Есть свидетели. Своим упорством ты только ухудшаешь свое и без того трудное положение. Тебе светит десять лет, а ты тут целку из себя строишь. Всё равно расколешься, только поздно будет. Пойми, я добра тебе хочу. Ну, будешь говорить?
- Я ни в чем не виноват.
- Черт с тобой! Посидишь с уголовниками, по-другому, запоешь.
- Делайте что хотите.
- Ну, вот что, падаль, наркоман, - сказал старлей и закрыл папку с бумагами. - Ты не смотри, что я такой спокойный. Внутри меня всё кипит. Я в Афгане воевал. И ты меня не доставай! Правильно про тебя сказали: опасный тип.
- Кто сказал?
- Кто надо, тот и сказал. По твою душу из самой Москвы звонили! Хотел бы знать, какому столичному гусю ты насолил. Однако, ты, как вижу, правду всё равно не скажешь. Или скажешь?
- Нечего мне говорить.
- Жалко тебя, дурака, ведь сгниешь в тюряге. Система и не таких обламывала. Потом захочется признаться, а нечем будет.
- Поймите, товарищ старший лейтенант, это какая-то ошибка. Я сроду с наркотиками дел не имел.
- Сержант! -- крикнул милиционер.
В комнату вошел конвойный.
- Уведите подозреваемого.
Сержант взял под козырек:
- Есть! Куда? Туда, или как?
- Туда, - устало ответил старший лейтенант.
От этого равнодушного "туда" повеяло жуткой безысходностью. Мишелю по-настоящему стало страшно.
***
Длинным коридором, через две стальные решетки, под монотонное звяканье ключей, Мишеля подвели к железной двери его камеры.
- Стоять. Лицом к стене, - приказал сержант.
Мишель прислонился лбом к стене. Сырая стена пахла шоколадом.
Сержант заглянул через глазок и только потом открыл дверь.
- Вперед, - приказал милиционер.
Мишель шагнул вперёд. Дверью его сильно ударили по спине. Коротко лязгнули засовы. Мишель оказался в небольшой комнате. Дневной свет, проникая через забранное решеткой окошко, смешивался с желтым светом электрической лампы, создавая иллюзию плавающего тумана. Сквозь его пелену Мишель с трудом разглядел людей. Их было много. Очень много. Они занимали всё свободное пространство комнаты. Воздух в помещении был маслянистым и, казалось, при желании, его можно потрогать руками. За телами людей проглядывались конструкции двухъярусных нар. Посередине камеры тянулся узкий дощатый стол, уставленный металлическими кружками и тарелками. Из ближнего темного угла остро пахло мочой.
Тело Мишеля покрылось холодным потом, голова закружилась, внутри всё затряслось. Он понял, что сейчас потеряет сознание.
Обмякнув, тело Мишеля съехало вниз. Со стороны могло показаться, что он просто сел на корточки.
- Вот дает! - сказал сидевший у окна человек в майке. Он был далеко не молод, но развитые плечи и рельефные бицепсы на исколотых татуировкой руках, выдавали в нём недюжинную физическую силу. Говорил он не громко, но уверенно. По всему было видно, что в камере он главный - пахан.
- Чего разлёгся?- спросил пахан и, зажав себе нос двумя пальцами, загундосил. - Граждане зеки, внимание, в хате появилась новая подстилка. Просьба при входе в хату тщательно вытирать ноги.
Раздался недружный смех.
- Вот, братцы, везуха мужику, - продолжил глумиться пахан, почувствовавший в лице Мишеля лёгкую жертву, - не успел на нары откинуться, а погоняло уже готово. Эй, подстилка, ползи сюда, покалякать мало-мало нужно.
Мишель не шелохнулся.
- Гордый, разговаривать не хочет. Или немой? Настоящая подстилка! Ей место у параши, помогите подстилке.
К Мишелю подскочил молодой парень, каждое движение которого выдавало профессиональную шестёрку. Парень наклонился над Мишелем.
- Чего там? - поинтересовался пахан.
- Да он, кажись, того, ласты склеил, - сказал парень разочарованно.
- Жмурик нам без надобности, - сморщился пахан. - Чего стоишь -- кликай ментов.
Часть 35. Убойный ботинок.
Нарушая все правила дорожного движения, по Профсоюзной улице мчался зелёный автомобиль, который недавно принадлежал Мишелю. За рулём сидел капитан Силкин. Несмотря на холод, водительское окно было открыто. День был на редкость ясный, солнечный. Капитанские звездочки золотом сверкали на погонах Силкина, и ни один мент не решился его остановить. Наоборот, постовые, привыкшие к чудачествам начальства, на всякий случай, отдавали Силкину честь. Случайные прохожие, завидев мчащегося офицера, уважительно думали о государственных людях, которые не щадя себя, на огромной скорости мчатся, чтобы скорее выполнить какое-нибудь важное государственное дело.
Капитан Силкин благополучно домчался к дому, где располагалась квартира, ранее принадлежавшая Мишелю, а теперь ему. Кристина, бывшая жена Мишеля, так рано капитана не ждала. По обыкновению она спала в кресле перед телевизором.
- И когда ты только выспишься! - крикнул капитан, влетев в комнату.
- Ой! А я на минутку присела. Голова что-то разболелась. Слабость какая-то.
- У тебя голова болеть не может, - мрачно сказал Силкин.
- Скажешь тоже, голова у всех людей болит.
Кристина поднялась с кресла и, подпоясав халатик, подошла к Силкину, который сидел на корточках у открытого шкафа.
- А я, Паша, целый день думаю, - сказала она, - и чем тебя сегодня кормить?! А чего ты ищешь?
Силкин поглядел на неё снизу вверх. На лбу у него блеснули капельки пота.
- Где эти чертовы ботинки?- спросил он.
Кристина поняла, Павел ищет ботинки Мишеля, которые он надевал, чтобы стать выше ростом.
- Зачем? - удивилась Кристина. - Они тебе малы будут.
- Дура! Я не собираюсь их носить. И вообще, хватит рассуждать. Нет времени. Где они?
- Да вот, на тебя смотрят, - сказала Кристина и потянулась рукою, чтобы взять их с полки.
- Стоять! Не трогать! - приказал Силкин.
Кристина испуганно замерла. Силкин достал из внутреннего кармана пиджака целлофановый пакетик, накрыл им ботинок и сделал какое-то неуловимо-короткое движение, в результате которого ботинок оказались внутри мешка. Силкин осмотрел мешок на свет, как осматривают пойманную рыбу.
- Как думаешь, что это? - спросил он, загадочно улыбаясь.
Судя по хитрому и самодовольному лицу Силкина, за этим вопросом крылся какой-то подвох, и потому Кристина высказалась уклончиво:
- Не знаю. Откуда мне знать.
Силкин ухмыльнулся:
- Эх, дуся!
- Сто раз просила - не называй меня "дусей".
- А как тебя еще называть, если ты не догоняешь? Это вещь, при помощи которой квартирка Мишеля скоро станет нашей квартиркой не только де-факто, но и де-юре. Усекаешь? Сейчас нет времени объяснять. Дорога каждая минута. Вечером приеду, объясню. До моего прихода дверь никому не открывать, на звонки не отвечать, в магазин не ходить. Поняла?
- П-поняла. А что делать со вторым ботинком?
- Спрячь пока подальше. Там видно будет.
***
Сказать, что в ожидании своего мужика Кристина вся извелась - это значит, ничего не сказать. Но рано или поздно всему приходит конец. Силкин вернулся домой за полночь. Выглядел он уставшим, но счастливым. Кристина не смогла вспомнить, когда видела его таким довольным.
- Ну, давай, рассказывай? - с ходу взялась за него Кристина.
- Что "ну"? Ты сначала покорми, обогрей, потом запрягай, - ответил Силкин в своей обычной иронической манере.
- Чем кормить-то? - всплеснула руками Кристина. - Ты сам запретил в магазин ходить.
Силкин изменился в лице. Далее состоялся обычный для последнего времени диалог с взаимными мелкими оскорблениями и упреками. С учетом позднего времени, Кристина сразу пустила в ход свое главное оружие - слезы, и потому перемирие наступило довольно скоро. Силкин на дух не переносил женские слезы. Он обнял Кристину: