О Господи! Ведь я даже не знаю номер его автомобиля! Ну и влипла!
Я быстро поднимаюсь, ударившись коленкой о кофейный столик и наступив на хвост Уинстону. Мы с псом одновременно взвизгиваем.
— Послушайте, — говорю я, хватая свой жакет и кошелек. — Мне пора. Спасибо за вино, у него замечательный привкус дубовой коры. Простите за пятна. Впрочем, вы можете прислать мне счет за химчистку. О'кей? И передайте привет Далии… забыла ее фамилию…
Окончания моей фразы он не слышит, поскольку я уже захлопнула за собой дверь и бегу к лифту. Бедняжка Люси! Надеюсь, она найдет кого-то, кому сможет доверить заботу о своем лице. Потому что доктор Пауло, вероятно, не захочет ее больше видеть.
2
В девять утра приходит Дэн, муж Люси, чтобы забрать Лили.
— Ты потрясающе выглядишь, — сообщает он, быстро целуя меня в щеку.
— Правда?
На мне джинсы и свитер, а поскольку ярко-розовый лак от «Ревлон», которым я накрасила ногти на ногах, еще не совсем высох, то я хожу, широко расставляя ступни, как сумасшедшая утка.
Дэн, конечно же, сразу замечает мои яркие ногти.
— Была у педикюрши?
— Нет, обхожусь сама. Экономлю двадцать долларов, а кроме того, никому не приходится сидеть у моих ног.
— Может, научишь этому мою жену? Но, думаю, ничего не выйдет. Ей нравится, когда люди сидят у ее ног.
Я молчу: девушки должны поддерживать друг друга.
— Твоя дочь замечательно вела себя вечером, — говорю я, чтобы сменить тему. — Хорошо, что она осталась у нас на ночь.
— Лили обожает у вас ночевать, — поддерживает меня Дэн, — но я должен отвезти ее позавтракать. Мальчики отправились на теннисный матч, а Люси еще спит.
— Ты опоздал. Мы уже позавтракали. Ели вафли с кленовым сиропом. Испекли их в новой вафельнице.
— Звучит соблазнительно. — Дэн расстегивает куртку, под которой оказывается красная клетчатая рубашка, делающая его похожим на лесоруба. Он высок, около шести футов, у него большие серые глаза и, конечно же, волнистые темные волосы. Дэн кажется более подтянутым, чем в последний раз, когда я его видела, из чего следует, что он пополнил ряды мужчин среднего возраста, почти все свое свободное время проводящих в спортивном зале. Мне не нужно смотреть ему на ноги, чтобы догадаться, что на них не туфли, а всесезонные, всепогодные тяжелые ботинки. Именно такую обувь носят крутые парни, даже если на улице давно нет снега, а дождь шел неделю назад. А еще они покупают полноприводные джипы, в которых разъезжают по гладким, заасфальтированным городским улицам.
— Как прошло вчерашнее свидание? — спрашивает Дэн.
— Потрясающе, — отвечаю я. — Все было великолепно.
— Что вы делали?
Честно? Я чистила диван, терпела сексуально озабоченную собаку, которая терлась о мою ногу. И, в конце концов, сбежала.
Но к черту честность. Зачем портить человеку настроение? К тому же на сытый желудок мне и самой уже не хочется вспоминать подробности.
— Все как обычно, — неопределенно отвечаю я. — Немного выпили, поговорили. Поужинали. Ты сам все знаешь.
— Конечно.
Он собирается продолжить расспросы, но из детской комнаты выбегают девочки, и Лили бросается к отцу.
— Хорошо провела время? — спрашивает Дэн, поднимая ее и Кружа.
— Да! — отвечает Лили, вновь оказавшись на полу. — Вчера вечером мы с Джесси делали бусы. Смотри. — Она показывает отцу ожерелье из бирюзового и розового бисера, и Дэн вначале издает возглас восхищения, а потом с удивлением смотрит на меня.
— Вчера вечеров? — недоумевает он. — Но ведь вчера вечером Джесси не было дома.
— Она пришла очень рано, потому что хотела делать бусы, — отвечает Лили. — К тому же она не ужинала, поэтому мы поели еще раз. Замороженную пиццу.
Дэн смотрит на меня, подняв брови.
— Ну что, вывели тебя на чистую воду?
— Да, и кто — одиннадцатилетний ребенок, — соглашаюсь я, изображая смущение.
Дети, однако, не дают нам продолжить.
— Можно, я побуду еще? — спрашивает Лили, дергая отца за руку. — Я пока не хочу домой.
— Хорошо, еще пятнадцать минут, — соглашается Дэн, и девчонки бегут наверх.
Дэн снимает куртку и бросает ее на стул.
— Будешь вафли? — предлагаю я.
— Нет, спасибо, не хочу доставлять тебе лишние хлопоты.
— Не говори глупости. Ты еще не завтракал, а у меня их осталось полным-полно.
Он улыбается, и на подбородке у него появляется ямочка.
— Знаю, знаю, я слишком домашняя, — говорю я извиняющимся тоном. — Просто я…
— Ну что ты. Мне это очень нравится, — перебивает меня Дэн, прежде чем я начинаю извиняться за вафли.