— Да, вы правы. Хотя мне кажется, что мы уже встречались. — Джошуа многозначительно смотрит на мою сумку с надписью «Искусство — детям», чтобы дать мне понять, что он все знает. Я знаю, что он знает. А он знает, что я знаю, что он знает. Однако чувство приличия берет верх, и он не развивает эту тему. Мы смотрим друг на друга — такие воспитанные и все понимающие. Казалось бы, нам есть о чем поговорить, однако беседа не клеится.
— Торговец рыбой, — наконец говорит Джошуа, переходя к делу.
— Простите?
— Торговец рыбой, — повторяет он, словно после этого мне все станет понятно. — Это правда, что вы дали сыну Лоуэлла Кэбота-третьего роль торговца рыбой?
Теперь моя очередь сидеть молча. И, как оказывается, это очень эффективный прием. Потому что Джошуа продолжает говорить:
— Его сына зовут Чанси. Он учится в Далтоне. Участвовал в прослушивании, чтобы играть в вашем спектакле. Его мать вам несколько раз звонила.
Теперь я вспоминаю. Сообщение, на которое я не обратила внимания, потому что прослушивала послания Жака. Однако я последовала ее совету — отдала роль торговца рыбой мальчику из Стайвезанта.
— Ему не понравилась его роль, и его мать сказала, что он не будет принимать участия в постановке, — говорю я, чтобы показать, что нахожусь в курсе событий.
Джошуа Гордон кивает:
— Его отец — один из моих партнеров. Очень хороший человек. Но он и его жена в ярости и угрожают, что в этом году не дадут фонду «Искусство — детям» ни цента. Как видите, ваше маленькое шоу может оставить нас без крупнейшего спонсора — а разве в этом заключается цель проведения благотворительных мероприятий?
— Я знаю, в чем заключается цель проведения благотворительных мероприятий, — резко отвечаю я.
— Вы должны привлекать средства, а не отталкивать от нас спонсоров, — покровительственным тоном произносит Джошуа.
— Мне жаль, что наше маленькое шоу так расстроило вашего партнера, но множеству других людей оно очень нравится, — твердо продолжаю я, сама удивляясь своей реакций. — Наш попечительский совет прямо бурлит, чего не скажешь о большинстве других попечительских советов. Мы собрали уже довольно много денег и постоянно привлекаем новых людей. Мы даже получили несколько кошельков от Кейт Спейд.
Пожалуй, последний аргумент все-таки лишний, потому что не производит на Джошуа никакого впечатления. Точнее, на него не производит никакого впечатления вся моя речь, поскольку он говорит:
— Тем не менее я продолжаю настаивать: вы должны извиниться перед Кэботами.
— За что? — насмешливо спрашиваю я. — За то, что на свете есть кое-что, чего нельзя купить за все их деньги, и я дала им это понять?
Он молчит, словно раздумывая, не уволить ли меня прямо здесь и сейчас. С другой стороны, мне платят так мало, что меня трудно уволить.
— Хорошо, говорите им что хотите, — наконец приказывает он, — но как-то разберитесь с этой ситуацией.
— Не беспокойтесь, я привыкла со всем разбираться.
— Отлично.
— Это будет самая замечательная благотворительная акция, когда-либо проводимая фондом «Искусство — детям», — добавляю я горячо. Пожалуй, даже слишком горячо. — Вот увидите. Все будут просто в восторге.
Когда это я научилась говорить как член группы поддержки команды «Дельта Дельта Дельта»? А ведь много лет назад она меня отвергла.
— Очень рад, что у вас такой боевой настрой, — замечает Джошуа. Интересно, он и вправду рад или просто смеется надо мной?
— Я договорюсь с Кэботами, — обещаю я. — Еще не знаю как, но обязательно договорюсь.
— Спасибо. Послушайте, раз уж мы здесь, может, я закажу вам что-нибудь поесть? Например, суп из моллюсков?
Я умираю от голода, но мне не хочется, чтобы он видел, как суп будет капать у меня с подбородка. Может, съесть салат? Немного салата из жареного тунца с зеленью? Нет, я не собираюсь ничего есть в компании этого высокомерного Джошуа Гордона.
— Мне действительно пора идти, — говорю я, собирая свои вещи. — Мы договаривались на десять минут, и я не хочу вас задерживать.
— Ну, может, как-нибудь в другой раз, — рассеянно отвечает он и достает из кармана мобильный телефон, собираясь заняться следующей проблемой.
— Кстати, — дерзко спрашиваю я, когда он начинает набирать номер, — а что вы делали в «Ориджинс»?
Он удивленно поднимает глаза, потом окидывает меня долгим взглядом:
— Я пришел к Гранд-Сентрал слишком рано. Подумал, что неплохо бы купить какой-нибудь подарок для своей ассистентки. Ей приходится часто задерживаться после работы.
— Как вы заботливы, — замечаю я.
— Но я так ничего и не купил. Не смог выбрать. Хорошо, что мои клиенты не видят, как я делаю покупки. Иначе они никогда не доверили бы мне осуществлять от их имени многомиллионные операции.
— Вот, — говорю я, роясь в кармане. — Может, вы подарите своей ассистентке вот это? Жевательные шарики «Душевное спокойствие». Не знаю, оказывают ли они такой эффект, как обещает реклама, но попробовать стоит.
Он кладет один шарик в рот.
— Неплохо. «Душевное спокойствие», говорите? Действительно, я уже меньше беспокоюсь из-за Кэботов.
— Мне следовало предложить их вам сразу же, как только я пришла. — Улыбаясь, я протягиваю ему всю коробочку.
Он открывает крышку, потом закрывает и снова берет свой мобильный телефон, чтобы продолжить работу.
— Я никогда до этого не был в «Ориджинс», — говорит он на прощание, выразительно глядя на меня. — Но, насколько я могу судить, они неплохо справляются со своей работой.
10
Люси стоит, облокотившись о сверкающую стойку, на своей безупречной кухне «Поггенполь» и листает «Кулинарную книгу Босоногой графини», а я, склонившись над огромным, как остров, гранитным рабочим столом, с изумлением смотрю на лежащий, на нем раскрытый номер «Нью-Йорк пост».
— Люси, нам необходимо поговорить.
— Конечно, но в другой раз. Сейчас мы должны заняться приготовлением соуса.
— Мы? — с сомнением переспрашиваю я.
— Хорошо, ты, — соглашается она с улыбкой. — Кстати, у меня очень много рецептов. Если вдруг захочешь попробовать что-то новое.
— Нет, не захочу. Но все же скажи: зачем тебе все эти кулинарные книги? — спрашиваю я, глядя на лежащую перед ней стопу. — Ведь ты никогда ничего не готовишь. Ты напоминаешь нудистку, подписавшуюся на ежедневный выпуск «Женской одежды».
— Это мой тайный порок. Кулинарные рецепты — как порнография. Я читаю и пускаю слюнки, — отвечает она, открывая следующий фолиант. — Вот послушай: «Фрукты в сахарной глазури. Смешайте малину с тростниковым сахаром и черной патокой и доведите до кипения, добавив масла. Подавайте горячей с ванильным мороженым». М-м-м! Еще не ела, а уже получила удовольствие.
— Ты съела бы это только в том случае, если бы сидела на сахарной диете. А что, может, кто-нибудь когда-то издаст книгу «Сахар как стимулятор обмена веществ».
— И она принесет автору целое состояние, — соглашается Люси, мечтательно облизываясь.
— А меня возбуждают журналы о недвижимости. С описанием загородных домов, которые я никогда не смогу купить. Представь себе: шестикомнатные особняки с тремя каминами и пятью акрами леса. И с кухней — такой, как твоя, — добавляю я, доставая из кленового ящичка-подставки нож со сверкающим лезвием.
— Можешь пользоваться ею, когда захочешь, — бросает она.
Я беру украшенную мозаикой разделочную доску, чтобы подготовить зелень для ужина, который Люси устраивает сегодня для Дэна.
— Что это за зеленая штука, которую ты сейчас крошишь? — спрашивает Люси.
— Не крошу, а рублю. Это кинза.
— А та, другая?
— Базилик. А это петрушка, — поясняю я, тыча в листья ножом. — Ты что, никогда раньше не видела петрушку?
— А почему они все зеленые? Это сбивает, — говорит Люси, вертя в руках терку для лимона, которую я положила перед ней, наивно полагая, что она сможет ею воспользоваться. — Даже те маленькие штучки, похожие на новогодние украшения, тоже зеленые.