Почерк лектора Карелиуса доктору Морицу не понравился. Разница между длинными и короткими буквами у лектора была такой величины, которая означает недовольство собой и внутренний разлад. Некоторая сжатость почерка указывала на робость, сочетавшуюся с коварством и тайными пороками. Тот факт, что Карелиус писал без наклона, свидетельствовал о сентиментальности, о торможении инстинктов и неспособности к социальному общению. Черточки над буквами и под буквами лектор писал, не отрывая пера, а это служило безошибочным признаком замкнутости и мрачной мстительности; широкие поля справа совершенно явно говорили, что этот человек — одинокий мечтатель. Иногда в рукописи попадались строчки, которые спускались к правому краю, что указывало на подавленное душевное состояние и мрачное настроение. Но порой строчки лезли вверх и безжалостно раскрывали внутреннее смятение пациента. Очень толстое перо, которое лектору Карелиусу дали в тюрьме — точно такие же перья кладутся на стол в почтовых отделениях, — свидетельствовало о неукротимости его фантазии и неясности мыслей; бумага тюремного ведомства, на которой расплывались чернила, делала его в высшей степени чувственным, ищущим наслаждений и лишенным сложных душевных переживаний. Не до конца закругленная петля у буквы «g» ясно говорила об импотентности, зато поперечная палочка над буквой «t», которая подымалась правым концом вверх, свидетельствовала о половой необузданности и ненасытном вожделении.
Несколько маленьких синих записных книжек, которые в свое время были конфискованы у лектора Карелиуса, подверглись тщательному изучению. Было совершенно ясно, что все записи в них зашифрованы, в чем лектор сам признался. Однако полицейские эксперты не сумели расшифровать код. Если бы они спросили лектора Карелиуса, то получили бы от него разъяснение: в этих книжках он делал заметки для памяти относительно успеваемости учеников на уроках истории, это была его личная система баллов, чтобы любопытные школьники не могли разобраться.
Для такого графолога, как доктор Мориц, эти таинственные цифры представляли особый психологический интерес, независимо от того, что они означают. Это были символы, которые раскрывали мрачные глубины в тайниках души лектора. День бы померк, заглянув туда. В руках доктора Морица эти символы превратились в роковые улики.
— Ясно ли вам, что вы замужем за опасным человеком? — спросил главный врач Мориц жену Карелиуса.
— Нет, — ответила она. — Он совсем не опасный!
— Я лучше знаю его, — мрачно заявил графолог. — Я, не колеблясь, могу сравнить его с такими личностями, как Жилль де Ретц[67] и Джек Потрошитель[68].
Он допрашивал фру Карелиус чуть ли не целых три часа. Ей пришлось рассказать ему историю своего замужества со всеми интимными подробностями.
— Помните, что вы говорите с врачом, — наставлял ее доктор Мориц. — Чего только нам не приходится выслушивать! Застенчивость тут совершенно неуместна. Это прямая обязанность врачевателя душ разобраться во всех личных и интимных переживаниях людей.
И все личные и интимные переживания фру Карелиус, без ее ведома и согласия, были записаны на пленку и сохранены на тот случай, когда они понадобятся. Измученная и подавленная пришла несчастная женщина к адвокату Гулю и со слезами рассказала ему о долгом и неприятном допросе.
— Главный врач Мориц — оригинальный человек, — сказал адвокат. — Я не преувеличу, если скажу даже, что он один из оригинальнейших людей Европы.
— Вы даже не подозреваете, о чем он меня спрашивал! — сказала фру Карелиус.
— Нет, подозреваю, — заверил ее Гуль. — Подозреваю.
Адвокат Гуль написал директору полиции Окцитанусу жалобу на главного врача полиции доктора Морица. Ему и прежде доводилось писать подобные жалобы. Почти все адвокаты в этой стране жаловались на доктора Морица. Это вошло в обычай у защитников, хотя ровно ничего не давало. Но они писали, писали по долгу службы, из приличия и порядка ради. Адвокат Гуль жаловался на непомерно долгий срок, который понадобился главному врачу для обследования лектора. Прошло семь месяцев, однако он не составил никакого заключения. В течение пяти месяцев он ни разу не встречался с пациентом. За все время доктор Мориц только два раза беседовал с Карелиусом, что заняло всего тридцать пять минут. Вместо этого он почти три часа подряд допрашивал ни в чем не повинную жену лектора, обидел ее и оскорбил. Дело настолько затянулось, что придется потребовать от главного врача полиции срочно дать заключение.
67
Французский маршал, казненный в 1440 году за многочисленные преступления, главным образом зверские убийства детей. Послужил прообразом для сказок о Синей Бороде. —