Выбрать главу

— Ну, этот дорого стоит! — ответил Генри. — Какой-то школьный учитель, который отдубасил целый отряд полицейских.

— Ах тот, что ехал на дамском велосипеде? Я, черт возьми, уже читал о нем в утренних газетах. Почему ты называешь его Скорпионом?

— Да здесь так написано, ей-богу! Это весьма опасный тип, у него нашли и талоны на кофе, и валюту, и оружие, и много чего другого. Так прямо и говорится: «Новый Скорпион, человек с подозрительной двойной жизнью».

— Но, черт возьми, как же обстоит дело с Лэвквистом, с этим «крупным Скорпионом», который, как похваляется полиция, уже пойман? — спросил Ульмус. — Дайте-ка мне газету!

«Крупный Скорпион» был весьма странный торговец овощами и миллионер по имени Лэвквист, которого при скандальных обстоятельствах полиция арестовала несколько дней назад. Он держал два овощных магазина на двух параллельных улицах в старом городе, причем черный ход одного магазина почти примыкал к другому; таким образом они были непосредственно связаны друг с другом, и если полиция делала внезапный налет на один из них, то компания игроков могла совершенно спокойно перебраться в другой магазин: у полицейских и подозрения не возникало, что магазины связаны между собой.

Кроме лука-порея и моркови, Лэвквист торговал крадеными талонами на нормированные товары и контрабандными сигаретами, фальшивыми долларовыми кредитками и кокаином, оправой для очков и многими другими полезными вещами; у него имелось много помощников и подручных, и полиция дала понять прессе, что торговец овощами был таинственным главарем обширной организации гангстеров и спекулянтов на черной бирже; эта шайка пользовалась почетом, внушала страх и была известна под ласкательным именем «Скорпион». Арестовав Лэвквиста, полиция данной страны стремилась нанести сокрушительный удар преступному подполью и положить конец уголовному бесчинству послевоенного времени. Нельзя закрывать глаза на то, что в эту аферу могут быть втянуты многие люди, но рука закона не дрогнет, когда поставлена задача — с корнем вырвать эти уродливые полипы преступного подполья!

Торговец коврами, с интересом прочитав сообщение о подвигах Карелиуса, не мог удержаться от громкого смеха. Ульмус радовался, что найден еще один крупный Скорпион, совершенно не известный их компании.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Рядом с Большим Диком сидело несколько мужчин, по виду иностранцы; разговор, как было слышно, велся по-английски. Ульмус старался не глядеть в их сторону.

Два юных коренастых политических деятеля покончили с холодными закусками и приступили к горячему блюду. Официант то и дело наливал им двойные порции ледяной водки, и они весело чокались. По-видимому, они праздновали какое-то событие, быть может, они отличились по службе в доме по другую сторону улицы. Посольство с орлом на гербе нельзя было обвинить в том, что оно не понимает, какую культурную и просветительную миссию предстоит выполнить в этой стране социал-демократии. Разумеется, стоило огромных денег фабриковать фантастические статьи о русских лагерях, где работают рабы, огромными тиражами печатать все эти брошюры и бесплатно распространять их. Однако посольство располагало средствами, которые именовались ассигнованиями Маршалла для пополнения фонда помощи «социально-просветительной работе в интересах рабочего класса». Эти доллары предназначались для местных вожаков, которые бились за то, чтобы утвердить самобытность западной цивилизации в противовес скрытому наступлению коммунизма.

— За твое здоровье! — чокнулись два вожака молодежи. — За твое здоровье и за успехи!

Ресторан заполнили новые посетители, господа с коричневыми портфелями, всё деловые люди, которые быстро съедали небольшие порции легких кушаний. Тут были и американские офицеры в военной форме, они ели салат из креветок и пили кофе; сюда пришли также две-три интересные дамочки, вызвавшие восхищение графа Бодо. Здесь человек с бледным лицом и слезящимися глазами назначил свидание краснорожему лысому господину, и они приглушенными голосами вели серьезный разговор. Бледный человек был известный редактор Зейфе, который просил владельца пароходной компании предоставить его независимой газете очередную денежную субсидию.

Толстяк Генри умирал от голода. Когда торговец коврами взял у него газету, его круглое добродушное лицо выразило искреннее огорчение.

— Черт побери, я, наконец, жрать хочу! — решительно заявил он. — Если вам угодно дожидаться этого вашего проклятого Пинкертона, то ждите! Эй, официант!