— Вы знаете мою страну, сеньор?
— О, да, но совсем немного, — признался Боваллет. Он взглянул на оживленную Доминику. — Могу ли я предложить вам вина, сеньора?
Однако леди была так увлечена разговором с Дэнджерфилдом, что, казалось, ничего не слышала. Мгновение Боваллет, забавляясь, смотрел на нее, затем повернулся к дону Мануэлю.
— Как вы полагаете, сеньор, ваша дочь примет вино из моих рук?
— Доминика, к вам обращаются! — резко сказал дон Мануэль.
Девушка вздрогнула, восхитительно разыграв испуг и повернулась к ним.
— Сеньор? — она вопросительно посмотрела в глаза Боваллета. — Прошу прощения, сеньор. — Сэр Николас протягивал ей кубок. Она приняла его и повертела в руках. — А, это, наверное, со «Святой Марии» ? — спросила она совершенно невинно.
Дон Мануэль густо покраснел от стыда за манеры своей дочери и неодобрительно крякнул, но плечи Боваллета затряслись от смеха.
— Я получил их совершенно честным путем, сеньора.
Доминика притворилась удивленной.
Ужин продолжался. Дон Мануэль, шокированный своенравием дочери, упорно продолжавшей обращать внимание только на Дэнджерфилда, сам начал беседовать с молодым человеком и вскоре с успехом вытеснил Доминику из разговора. Она прикусила губу от досады и принялась рассматривать блюдо с марципаном. Слева от нее, откинувшись на спинку стула, сидел Боваллет, рассеянно вертевший в пальцах свой шарик с благовонием. Доминика украдкой взглянула на него и поняла, что он насмешливо смотрит прямо на нее. Смутившись, она начала щипать кусочек марципана.
Сэр Николас выпустил из рук свой ароматический шарик и выпрямился. Рука его опустилась на пояс, и он вытащил из ножен кинжал. Это было дорогое оружие, с рукояткой из чеканного золота и узким блестящим лезвием. Он наклонился и рукояткой вперед протянул кинжал девушке.
— Я дарю его вам, сеньора, — смиренно произнес он.
Доминика вскинула голову и попыталась оттолкнуть кинжал.
— Но я не хочу!
— Я прошу вас!
— Вам просто нравится издеваться надо мной, сеньор. Мне не нужен ваш кинжал!
— Но вам бы так хотелось убить меня, — мягко произнес сэр Николас.
Доминика с возмущением взглянула на него.
— Вы смеетесь. Продолжайте, сеньор, мне нет дела до ваших насмешек, — сказала она.
— Я? — сказал Боваллет и быстро схватил ее за запястье. — А ну-ка, взгляните мне прямо в лицо и скажите, издеваюсь ли я над вами?
Вместо этого Доминика посмотрела на своего отца, но тот сидел к ним спиной, нараспев декламируя Дэнджерфилду творения Ливия[31].
— Давайте! — настаивал мучитель. — Что, вы боитесь?
Уязвленная, Доминика подняла глаза. В них ясно читался вызов. Сэр Николас некоторое время смотрел на нее, затем быстро поцеловал ей руку, но не отпустил.
— Когда-нибудь вы узнаете меня получше, — сказал он.
— Не имею ни малейшего желания, — не очень уверенно ответила Доминика.
— Правда? В самом деле? — Его пальцы на секунду сильнее сжали ей запястье, но потом он вопросительно взглянул ей прямо в глаза и наконец отпустил ее руку. Этот взгляд сильно взволновал девушку, он не имел права смотреть на нее таким ясным, вызывающим взглядом.
Дон Мануэль, поглощенный своими разглагольствованиями, говорил теперь о Горации, обрушивая на юного Дэнджерфилда поток цитат.
— А что стало с доном Хуаном, сеньор? — спросила Доминика, которой молчание Николаса начало казаться тягостным.
— Полагаю, он сейчас направляется к острову, носящему ваше имя, сеньора, — ответил он и расколол орех большим и указательным пальцами. Похоже было, что участь дона Хуана его ничуть не интересовала.
— А как же сеньор Крузада? И что будет с остальными?
— Я же отправил его не одного, сеньора, — ответил Боваллет, уморительно приподняв одну бровь. — Думаю, сеньор Крузада, или как там его, сейчас составляет им компанию.
Леди взяла с блюда еще кусочек марципана и отказалась запить его «вином Гиппократа»[32]. Она казалась задумчивой.
— Значит, вы пощадили их, вы, англичанин?
— Во имя жизни Христовой, а вы думали, будет иначе?
— Не знаю, сеньор. В индийских колониях о вас рассказывают странные истории.
— Похоже на то. — Тема разговора явно забавляла его. — И что же, сеньора, про меня говорят?
Девушка серьезно посмотрела ему в глаза.
— Вы отважный человек, сеньор. Некоторые утверждают, что вы прибегаете к колдовству.
Он громко расхохотался, откинув голову назад. Дон Мануэль вздрогнул и замолчал на середине строфы, к великому облегчению Дэнджерфилда, который начал уже было дремать над своим вином.
31
Тит Ливии (59 г. до н. э. — 17 г. н. э.) — римский историк. Самым известным его трудом является «История Рима» с момента его легендарного основания, написанная в возвышенном стиле, со множеством назидательных примеров и нравоучений.
32
Вино, смешанное с пряностями, использовалось как подкрепляющее или сердечное средство; иногда его пили подогретым, как глинтвейн. Названо по имени легендарного греческого врача Гиппократа, которому приписывалось составление этого напитка.