— Тех кто идёт против сценария не ждет счастливый конец, — Тэндо все-таки нашла в себе силы собраться и ответить.
— Зато про них после слагают легенды, — снова обезоруживающая и квадратная улыбка. Ногицунэ смешливо фыркнула, морща нос — вылитая лиса.
— Я может быть не хочу, чтобы про меня слагали легенды.
— Все этого хотят, но не все готовы открыто в этом признаться, — разговор всё больше уходил в философскую тему, и Рен начинало мутить от этого, а возможно от сигареты натощак. Тэхён заметил её кислое лицо, и, наконец, сказал то зачем он принципе затеял весь разговор: — Мы не дадим ему навредить тебе.
Слова, которые должны были успокоить её, совсем не внушали заданного чувства. Рен знала — ей ничего не угрожает. Спасать сегодня придется не её, ведь у Чимина тоже была роль и заданный сценарий, которому он упорно следовал все это время.
Вместо слов девушка коротко кивнула и потушила сигарету о жестяную банку из-под кофе. Рен зашла обратно внутрь и, минуя Суён, которая уже держала в руках её церемониальную одежду, двинулась в соседнюю комнату к Чонгуку.
Парень стоял возле массивного зеркала в пол, поправляя пояс на своем современном белом ханбоке. Черные волосы сегодня были собраны в небольшой хвостик, полностью обнажая красивое лицо. Рен остановилась на секунду, любуясь этой картинкой. Она редко видела его таким собранным и сосредоточенным, а мягкие лучи солнца, в которых он стоял, удивительным образом добавляли его образу твердости.
— Чонгук, — тихо позвала его лисица, прикрывая за собой дверь. Он мгновенно обернулся, бренча магическими амулетами в своих ушах, и его губы раскрылись в широкой улыбке.
— Суён тебя окончательно утомила? — хмыкнул парень.
Рен застыла, оцепенела на добрых десять секунд. Мозг усиленно работал, отпечатывая на подкорке картинку происходящего и соображая максимально осторожный ответ на его слова. Она сама не знала зачем пришла к нему, просто поддалась своему желанию, пошла против заданного сценария.
— Чонгук, — повторила его имя уже более уверенно, выпрямляясь и поднимая взгляд на него. — Я тебя прошу, что бы сегодня не случилось — сначала подумай, а потом действуй. Помни то, о чем мы договаривались.
Улыбка сползла с его лица в самый низ, уголки губ оказались почти на полу. Он опустил руки по швам, поправляя пальцами края накидки. Глаза отчаянно бегали по девичьему лицу, словно искали за что зацепиться. Рен чувствовала, как внутри кровоточащий ошметок долбится в ребра с целью превратить их в крошево. Она хотела сказать ему больше, хотела бы сказать ему всё, потому что он этого заслуживает, но она не могла.
Тех кто шёл против сценария никогда не ждал счастливый конец.
Будь она в других обстоятельствах, не связанная по рукам и ногам обязательствами перед родным человеком, она бы переписала сценарий на свой лад. Чонгук этого заслуживал, хотя бы потому что был единственным человеком, который не юлил и не врал. Он был вспыльчив, заносчив, до скрипа в челюстях прямолинеен и нетерпелив, как капризный ребенок, но он не врал. Не обещал ей верность, не обещал защищать до последнего, не обещал свое сердце и душу, не обещал умереть за неё. Пока не обещал.
И вот теперь Чонгук, который больше напоминал бурю в стакане, натянул на себя прежнюю дурашливость. Улыбнулся, обнажая зубы, и воскликнул с театральной обидой:
— Я по-твоему совсем безнадежный идиот?! Ну, серьезно… обсудили же уже всё десять раз! Я помню!
По мнению Рен безнадёжным идиотом здесь была сейчас только она, потому что внутри резануло внезапным откровением: «Такие как он и без глупых обещаний защищают своё до конца». Одно дело знать свою роль в пьесе, а другое дело видеть, как человек, который стал дорогим и близким за такое короткое время, сам того не осознавая, собирался переть против сценария и заложенных в него установок.
Вот теперь Тэндо Рен заволновалась.
По традиции, которой почти пятьсот лет, церемония проводилась в святилище Чонмё. Для всего корейского народа это было королевское святилище, исторический памятник. Для мистических обитателей — святое место, где проводились все важные церемонии магического Клана.
Четверка прибыла в Чонмё за час до назначенного времени, чтобы подготовить всё необходимое к ритуалу. Чонгук всю дорогу искрил остроумными шутками, старательно делая вид, что ничего не произошло и не должно произойти в ближайшее время. Но внутри подсознания скреблось тоскливое лицо Рен. Она выглядела так, словно пыталась между строк подать ему какой-то сигнал, а когда он его не уловил — разочарованно сдалась.
На крыльце перед главным святилищем наворачивал круги Юнги, опустив голову, а над ним на пару ступенек выше возвышался Хосок.
— А чего, ещё на пару часов позже приехать нельзя было? — ядовито уточнил Шуга, заметив своих друзей. — Мы вас тут до ишачьей пасхи ждать должны что ли?
— Скажи спасибо, что вообще прорвались, — буркнул ему Тэхён, за чью руку уже жадно хваталась Суён. — Там такие пробки, что я думал мы до второго пришествия будем, как черепахи ползти сюда.
Тэхён тащил за собой своего фамильяра и продолжал ворчать на пробки, на выхлопные газы, загрязняющие атмосферу, на людей, на машины, на мир в целом. Юнги одобрительно кивал ему, усмехаясь и плетясь позади младшего. Они исчезли в стенах святилища, оставляя Хосока, Чонгука и Рен наедине. Ногицунэ прислонилась спиной к дверце автомобиля и закурила, протягивая Чонгуку пачку с зажигалкой — в пределах святого места курить не положено, а вот рядом — всегда пожалуйста. Хоби спустился к ним вприпрыжку и тоже выхватил одну сигарету.
— Ну и какой у вас план, детишки? — Хосок растянул губы в беззубой улыбке, от чего на щеках появились ямочки. Чонгук непроизвольно шикнул и мотнул головой: вот обязательно было начинать сейчас? Он мечтал провести последние минуты покоя в мирной атмосфере и без упоминания, даже косвенного, Чимина.
— План — пушка, отвечаю! — щелкнул зажигалкой Чонгук, стараясь придать себе максимально беззаботный вид, чтобы лучше соответствовать своим словам. Ему нужно было постараться, потому что Рен не сводила с него глаз, высекая любое эмоциональное изменение на раз-два. — Хоби-я, расслабься! Сегодня никто не умрет, мы же на территории святых, тут нельзя.
Очередная очень «остроумная» шутка так и не нашла отклика, никто не улыбался. Хосок тонул в серьезной задумчивости, Рен варилась в напряжении. Один Чонгук продолжал искусственно создавать атмосферу веселья. В конце концов, сегодня он официально станет совершеннолетним по меркам магического мира. Обзаведется собственным фамильяром и убьет бывшего лучшего друга. Правда, о последнем никто пока ещё не знал.
Для проведения ритуала по соединению мага и фамильяра требовалось: красивая схема из магических сигилл, которые больше напоминали чертежи какого-нибудь самолета на енохианском языке; маг — одна штука; фамильяр — одна штука; сосуд с зельем, которое связывало их нерушимой связью, если это не смерть одного из; клятва — две штуки, произносить требовалось по очереди, схватившись за руки, будто они женились, а не связывали себя пожизненной цепью; гости — чем больше, тем лучше.
Если раньше эта церемония носила личный характер, скрепляя двух личностей, то со временем она превратилась в показательное выступление с максимальным размахом. Так что на обряд будущего главы магического Клана собралось приличное количество народу. Комната, в которой проводился ритуал, всё больше напоминала Чонгуку банку с селедками — тесно, душно, нельзя было протолкнуться и хотелось сбежать.
Он пробежался взглядом по пестрой толпе — прям осенне-весенняя коллекция современных ханбоков ручной работы, — но Чимина он так и не нашел. Под ребрами больно кольнуло, потому что такое развитие событий не обещало ничего хорошего.