— Выглядишь уставшей. Чонгук с тебя совсем не слезает? — продуманная за время манипуляций с кофе, колкость оставила кислый привкус во рту, а ей хоть бы что. Рен равнодушно пожала плечами на его пошлость. Ещё совсем недавно у неё загорелись бы щеки и на шее проявились красные пятна неловкости.
— Если со мной всё понятно, то с тебя очевидно не слезает бойцовская собака? — хмыкнула вдруг ногицунэ, ткнув угольком сигареты в его сторону.
Чимин неожиданно вспомнил, что гостей он не ждал, поэтому вылез на кухню как был — без футболки. Вот теперь стало совсем обидно. Ведь выходило, что она никак не реагировала ни на колкости, ни на его тело испещренное синяками разной масти. Щеголяй она тут без футболки, Чимин бы точно не остался равнодушен. Воспоминания о податливой, мягкой и пахнущей праздником коже резко впились в его горло, заставляя то пересохнуть. Сглотнуть затяжку оказалось почти невозможной задачей, но он кое-как справился.
— А ты ревнуешь? — парировал Чимин, после недолгой паузы, во время которой они сверлили друг друга взглядами, и каждый думал о чём-то своём.
— К кому — к Шуге или к Каири? — и снова между ними была преграда такая высокая, что ему и за вечность до вершины не добраться. — Скорее сочувствую и тому, и другому. Хотя, может им нравится.
Рен шелестела бесцветно губами, не вкладывая в свои колкости даже насмешку, отчего слова становились ещё неприятнее. Чимин уже был готов позорно сбежать, признав свое поражение. Ему срочно требовалось зализать раны и придумать новый план мести.
— Осуждаешь? — собрался, наконец, с мыслями Чимин, изгибая насмешливо бровь.
— Боже упаси, — притворно возмутилась девушка, хватаясь за грудь и не оставляя ему возможности ввернуть ей колкость о том, что уж она-то на это право не имела. Чимин первый раз ощутил не просто барьер вокруг девушки, он почувствовал, что конкретно между ними целая полоса с препятствиями, а на финише его уже поджидал строгий судья с красной карточкой.
В дверях появился Чонгук, брови у него выразительно ползли вверх, чтобы затем также выразительно опуститься и продемонстрировать напряжение на красивом лице. Чимин снова улыбнулся насмешливо — вот уж кто не окружал себя никакими барьерами. Чонгука задеть можно было не прикладывая к этому никаких усилий, он уже от одного их вида в одной комнате готов был сорваться с цепи.
— Всё нормально? — тяжело спросил Чон, исподлобья поглядывая на своего фамильяра.
— Да, — ровно ответила Рен, делая глоток кофе.
У Чимина щелкнуло в груди, сердце пропускало один удар за другим. От напряжения казалось лопаются сосуды на глазах. Чужие чувства считывались легко, потому что Чонгук никогда, блять, не строил барьеров вокруг себя. И ему за это сейчас голову оторвать очень хотелось, ибо чувства бывшего лучшего друга кристально-прозрачны и прямо в лоб — влюбился, зараза.
— Пойдем домой? — а вот это уже шпилька в адрес Пака, и она дошла до своего адресата тупой болью. У него так ребра не саднило от шугиных ударов, как от этого вопроса.
— Пойдем, — кивок головой, тихий лязг кружки об стол. — Всё равно кофе тут до ужаса пресный.
Чимин молча провожал их взглядом, мысленно соглашаясь — кофе пресный. День этот тоже пресный и последующий будет таким же. Все дни будут пресными теперь, пока не настанет двадцать четвертое декабря.
День перестанет быть пресным, когда Чимин убьет Чон Чонгука, который служил ему напоминаем о том, что настоящая дружба бывает, но она не вечна.
День станет самым вкусным и сладким, когда Чимин убьет Тэндо Рен, которая служила ему напоминаем о том, что настоящей любви не бывает в этом мире.
========== 7. ==========
С Чимином никогда не было неловко, даже после первого раза на заднем сидение отцовской машины. Должно было быть, но не было. Рен не смущалась и не краснела, как это делают нежные девицы из дорам, потому что с Чимином казалось всё правильным и естественным.
С Чонгуком — нет.
Она не краснела, но внутри будто кошки скребли после той ночи. Хотелось прятаться от него по всему дому, лишь бы не смотреть в лицо, а Чонгук будто чувствовал это и делал всё нарочно. Мозолил глаза и был буквально всюду — бесило ужасно, но Рен не сдавалась и разговоров по душам никаких не заводила. Ну, переспали разок. С кем не бывает? В конце концов, день у них был сложный, эмоциональный и обоим хотелось почувствовать чужое тепло, убедиться, что всё в порядке — ничего не поменялось.
Но всё поменялось: они научились говорить односложными предложениями о сложном, колючие комментарии стали нормой, а тренировки всё чаще напоминали прелюдию к чему-то большему. Рен даже с каким-то тупым облегчением выдохнула, когда Тэхён присоединились к ним и стал помогать Чонгуку.
— А Тэхён сегодня разве не придёт? — нахмурившись уточнила Рен, когда Чонгук заглянул к ней в комнату и позвал тренироваться.
— Нет, — Чонгук как-то по-особенному расправил губы в улыбку, ероша свои волосы, — у него дела сегодня. А что?
— Ничего, — она прикусила губу, понимая, что ответ прозвучал слишком быстро для равнодушного. Чонгук кажется это тоже заметил, выразительно изогнув брови, а Рен захотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым по головушке, чтобы стереть самодовольство с чужого лица. Вместо этого она коротко выдохнула, натянула толстовку и двинулась на выход, минуя Чонгука. — Идем тренироваться.
Через полчаса ей уже отчаянно хотелось избить Тэхёна, у которого сегодня «дела». Вчера ещё никаких дел не было, а сегодня появились — ну да, ну да, так она и поверила.
Чонгук обнимал своей рукой девичью шею, заключая её в захват и прижимая к своей груди сильнее. Лопатки обожгло от соприкосновения с чужим телом, Рен измученно сжала губы в тонкую линию, почувствовав очередную волну возбуждения. В памяти то и дело всплывали такие горячие и такие постыдные картинки того, как эти сильные руки сходились кольцом на её талии.
Она дернула головой, будто смахивала наваждение — что, в общем-то, не далеко ушло от правды — и, наконец, обхватила пальцами чонгуковскую руку, перенесла вес своего тела на ноги, наклоняясь вперед, и сделала легкую подножку, чтобы было проще перекинуть его через плечо. Гулкий звук падающего тела и скрипящий выдох боли разнеслись по всей тренировочной комнате, принося Рен какое-то извращенное удовольствие. Она вывернула руку Чонгука, пяткой придавливая плечо и мешая ему подняться.
Лицо у него все сминалось от острой и неприятной боли, а ещё очевидно от досады, потому что она всю тренировку старательно выворачивалась из любого его захвата, не давая приблизиться к себе.
— А нельзя ли по-мягче как-нибудь?! — фыркнул Чонгук, поднимаясь с пола, и Рен не смогла сдержать довольной ухмылки.
— По-мягче — это к Тэхёну, у которого сегодня дела, — на последнем слове она намеренно сделала ударение, с вызовом поглядывая на парня.
— Да понял я уже, понял, — прошипел, поднимая ладони к верху и обозначая, что сдается. Он смотрел на неё странным, пронизывающим взглядом, заставляя непроизвольно втянуть голову в плечи. — Просто, осталось два месяца до испытания, а ты от меня шарахаешься, как от проказы.
Справедливо, но знать ему об этом было не обязательно. Рен недовольно поморщилась, ощущая, как из глубины души поднимается волной чувство вины. Этого ещё только не хватало. Она скользнула по нему взглядом, упираясь в пол, перед которым она хотя бы не была виновата.
— Это всё из-за того, что мы переспали? — тяжелый голос Чонгука, оседал на её щеках — он подкрался очень тихо и незаметно — Рен от непрошеной близости вздрогнула и попыталась отодвинуться, но он тут же крепко схватил её за локоть, притягивая обратно к себе. Его горячие пальцы дернули Рен за подбородок, поднимая его вверх. — Ты всё ещё любишь его?!
— Нет! — получилось неожиданно громко и зло, а ещё очень искреннее.
Рен действительно давно уже завязала с чувствами к Чимину, переросла их и перешагнула, но они всё равно фантомной болью иногда отзывались в груди. И на этом фоне ей казалось, будто она использовала Чонгука, как обезболивающее. С другой стороны, не было никаких гарантий того, что он её не использует, чтобы сделать больнее своему бывшему лучшему другу.