— Ах ты урод! — он кинулся на меня с кулаками, но брошенная в него тарелка со вторым, остановила его бег, который закончился разбитым носом и текущей кровью.
Схватившись за него рукой, и разбрызгивая капли крови по полу, он с ненавистью на меня посмотрел.
— Ты заплатишь за это!
С этими словами он пошёл на выход, а я к раздаче еды, чтобы взять себе ещё, взамен потраченного. Спокойно сев на прежнее место, я флегматично стал поедать обед, стараясь не обращать внимания на взгляды, которые бросали на меня отовсюду. Особенно испуганными выглядели сидящие рядом со мной, которые как можно дальше отодвинулись от моего края стола, кучно сгрудившись с другой стороны.
Когда я наелся и стал укладывать тарелки на поднос, рядом оказались голые ноги и форменная юбка. Я поднял взгляд.
— Меня попросили тебе передать, что теперь тебе не жить в школе, поскольку будешь самым опущенным из всех, кто сидит за этим столом, — брезгливо сказала она, обращаясь ко мне на английском, а затем, не ожидая ответа вернулась к своему столу, где видимо сидели лучшие из лучших.
Встав из-за стола, я отнёс поднос и отправился в свой класс, а когда увидел идущих за собой трёх парней, делающих вид, что просто прогуливаются, решил облегчить им жизнь и свернул в туалет. Зайдя внутрь, первым делом я быстро осмотрелся, и заметив лежащие куски мыла, а также полотенца, как чистые, так и использованные, быстро сделал из этих двух предметов простейший кистень и когда все трое залетели в туалет, радостно улыбаясь, я сразу без разговоров, напал на них.
Имперскому гвардейцу, прошедшему высадку на Могабар, где выжил лишь один из десяти тысяч, а также отслужившему двадцать лет под руководством самого жестокого и результативного генерала императора, это не составило труда, и даже не помешало нетренированное тело, поскольку навыки имелись, да и кистень здорово упростил работу. Если что и удивило меня, почему они не использовали дар? Ведь против доспеха духа я ничего не смог бы поделать. Раздумывая над этим, я обшарил карманы лежащих без сознания, выгреб скомканную наличность, правда не сильно больших номиналов, и засунув деньги в карман, вышел из туалета, наткнувшись на ожидавших в коридоре троих девушек и двух парней, которые явно ждали результата драки. Правда увидев меня, они побледнели и сделали вид, что просто болтают друг с другом, поэтому я с полностью флегматичным видом отправился в класс.
К началу следующего урока телефоны у всех разрывались от смс, а лица одноклассников становились всё более задумчивыми. Мне же было не то что всё равно, даже немного стыдно, что покалечил школьников, всё же разница в опыте между нами была просто колоссальная, несмотря на доставшееся мне хилое тело.
Начавшиеся уроки сконцентрировали моё внимание на учителей, хотя я снова заскучал, по-хорошему для вида нужно было бы учить японский, но мне больше нравилось, когда при мне все спокойно говорили, думая, что я не знаю их языка, так я узнавал значительно больше информации. Поэтому мысль пойти по простейшему пути, учить его понемногу, чтобы до меня не докапывались хотя бы учителя, посетила меня на втором уроке, я поднял руку и попросился в туалет. Учитель охотно отпустил меня из класса. Я спустился вниз, узнал по расписанию, где учится англичанин и отправился в его класс. Вежливо постучав, я извинился на английском перед учителем и сказал, что директор попросил меня позвать к нему Генри Росвела. Тот конечно же поверил моим словам и выпустил его из класса.
Англичанин был не сильно доволен этим вызовом, и мы пошли на этаж выше, правда проходя мимо женского туалета, я толкнул его туда и быстро зашёл следом. Глаза парня тут же испуганно забегали, видимо о произошедшем сегодня на обеде ему было известно. Я встал в дверном косяке и спокойно сказал.
— Мне жаль Генри, но с сегодняшнего дня, ты какое-то время побудешь моим лучшим другом.
— Нет! Я ещё жить хочу! — категорично замотал он головой.
Тяжело вздохнув, я отлип от двери и подошёл к раковине, открыв кран, помыл руки, вытер их и затем взяв кусок мыла, стал делать кистень из того полотенца, об которое только что вытер руки. Генри всё это время настороженно смотрел за моими манипуляциями.
— Как я уже сказал ранее, мне искренне жаль, — сказал я, делая шаг к нему.
— Так погоди! Погоди, я согласен! — вытянул он вперёд пустые ладони, — но давай хотя бы эта дружба будет не на виду у всех? Я правда Реми ещё хочу жить и слишком молод, чтобы умирать.
Я для вида подумал, покачал кистенём и затем стал его разбирать. Англичанин облегчённо выдохнул.