Лифт останавливается в жилой зоне, двери бесшумно разъезжаются в стороны, и молодцы Берестова принимают меня в теплые руки. Я пьяно протестую, впрочем, на рожон не лезу — парни в своем праве. Наверняка выполняют приказ безопасника или даже Главы Великого Рода.
В небольшой досмотровой комнате, уже знакомой по первому посещению небоскреба, меня просвечивают, затем заставляют раздеться и проверяют на скрытые электронные устройства и амулеты, разве что в задницу не заглядывая. Веду я себя так, как и должно представителю золотой молодежи в подобной ситуации: пьяно улыбаюсь и отпускаю двусмысленные шуточки, на которые парни никоим образом не реагируют. Образцовые профессионалы.
Берестов встречает меня в дверях приемной Шувалова, старик явно дистанцируется от неблагодарной работы.
— Доброе утро! — приветствует он меня, внимательно глядя в глаза.
— Кому доброе, а кому и не очень, — я продолжаю играть комедию, награждая безопасника расфокусированным, но наглым взглядом.
— Мозгоправы уже здесь — хотят удостовериться, что вы не подпали под влияние Темных и лояльны Цветным как и прежде, — сообщает Берестов, внимательно отслеживая мою реакцию.
— Всегда готов сослужить службу Империи! — икнув, отвечаю я чересчур громко и торжественно.
— Идем! — коротко бросает безопасник.
Мы идем на этаж для официальных приемов. Резные дубовые панели и литую бронзу сменяют сталь, серый камень и стекло. Белые полупрозрачные двери бесшумно открываются, и мы оказываемся в малой переговорной комнате.
За длинным серым столом восседают трое уже знакомых мне мужчин все в тех же деловых черных костюмах.
— Доброе утро, господа! — приветствует их Берестов и садится во главе стола.
— Здравия желаю! — добавляю я и растягиваю губы в пьяной улыбке.
Дознаватели с достоинством приветствуют нас в ответ, и снова растекаются в белых кожаных креслах.
— Присаживайтесь, Ваша Светлость! — предлагает руководитель группы, князь Андрей Федорович Грибоедов, и указывает на кресло, стоящее по другую сторону стола.
С облегчением падаю в мягкую кожу и, нарушая все приличия, начинаю беззастенчиво разглядывать хорошо знакомую мне троицу.
— Александр Игоревич, вы догадываетесь, по какой причине мы почтили вас своим присутствием? — спрашивает князь и откидывается на высокую спинку кресла.
— Даже гадать не хочу! — я пожимаю плечами. — Прошу вас закончить нашу встречу как можно скорее, ибо в вертикальном положении я держусь из последних сил!
— Вы в значительной степени облегчите нашу совместную работу и ускорите оную, если признаетесь, что испытали какое-то воздействие магии Темных на себе…
— Не п-п-припоминаю такого, — отвечаю я, пьяно икаю и снова глупо улыбаюсь. — Готов к любым проверкам, господа!
— Мы ограничимся периодом времени с момента вашего прибытия в посольство Османской Сатрапии до момента, когда вы покинули оное…
— Нет проблем! — отвечаю я, отправляя короткое воспоминание о смертельно опасном подарке турчанки в недосягаемые для мозгоправов глубины памяти. — Мне скрывать нечего!
— Вы еще не инициированы, и потому для вмешательства в ваш разум требуется разрешение родителей или опекуна, — заученно произносит Грибоедов. — Игорь Всеволодович его предоставил, и мы в своем праве. Прошу вас не сопротивляться ментальному воздействию, ибо оно может разрушить некоторые фрагменты вашей личности без возможности восстановления. Мы должны проверить вас на предмет незаконного воздействия Темных.
— Валяйте! — простодушно говорю я и закрываю глаза.
Разум проваливается в вязкий и влажный, похожий на туман пульсирующий сумрак. При контакте с ним белесые очертания моей инфернальной сущности плывут и искажаются.
Три черных вращающихся вихря быстро приближаются ко мне, но я не сопротивляюсь. Сознания дознавателей оказываются рядом и превращаются в чернильные, масляно поблескивающие фигуры.
Их раскрытые ладони выстреливают множеством тонких колеблющихся нитей, и они окутывают меня, словно ловчая сеть исполинского трехголового паука. Я обездвижен. Черная сущность Грибоедова приближается, перебирая поблескивающую паутину, и я снова, как и в первый раз, непроизвольно передергиваю плечами от отвращения.
Нити проникают в мою виртуальную плоть, и в глубинах разума возникает другой — враждебный и чуждый. Он погружается в мои воспоминания и скользит по ним, словно по кадрам кинофильма, прокручиваемого в ускоренном режиме.
Я выбрасываю его из собственного сознания в момент моего выхода из османского посольства, и открываю глаза. Неожиданно для себя ощущаю, что стал сильнее и могу сопротивляться мозгоправам гораздо эффективнее, чем раньше.