Но, разумеется, делать все это стоит не сейчас, а через несколько лет. Да и навязывать себя Маргарите я не собирался. Насильно мил не будешь, одно дело — место любовницы, которая по своему желанию может уйти в любой момент, чтобы построить собственную жизнь. И другое — супруга, которой от тебя уже никуда не деться.
Намылив голову, я подумал, что на месте Ларионовой Большакова уже тащила бы меня к алтарю. И мне нравилось, что Маргарита честно сама попросила о времени. Человек зрелый мыслит иначе, у него есть понимание ответственности за принятые решения.
Тяжело быть древним магом среди детей.
Закончив с водными процедурами, я накинул на себя халат и покинул ванную. Завтрак уже был накрыт, мои ноздри уловили аромат кофе и яичницы на беконе.
Поесть — и в новый учебный день.
* * *
Московский особняк Большаковых .
Евгений Игоревич вошел в комнату внучки. Кристина Гордеевна была занята выполнением домашнего задания. А потому девушка не сразу заметила присутствия Дубинина. Но и дед сам не торопил, наблюдая за тем, как увлеченно она покусывает кончик карандаша и заправляет прядь за ухо, когда задумывается.
— Ой, прости, я тебя не заметила, — отложив принадлежности, Большакова поднялась из-за стола и пересела на мягкий диван. — Увлекалась…
Евгений Игоревич спокойно кивнул и, присев в кресло, закинул ногу на ногу.
— Приятно видеть, что ты так увлеченно изучаешь… Что там, кстати, у тебя?
Кристина Гордеевна подняла учебник в мягкой обложке с тиснением фиолетовым цветом.
— Темная магия, первый курс, — прочитал дед, после чего перевел взгляд на внучку. — Смотрю, тебе нравится учиться в академии. Как у тебя с другими студентами? Нашла друзей?
Большакова в ответ вздохнула.
— Ну, я бы не сказала, что мы нашли общий язык, а кое-кто и вовсе умудряется меня бесить одним своим присутствием, — признала она. — Но возможность получать уникальные знания примеряет меня с этим странным обществом. Скажу честно, меня до сих пор удивляет, что преподаватели уделяют основное внимание не благородным студентам, а простолюдинам.
Евгений Игоревич кивнул.
— Это как раз объяснимо, — заговорил он. — Государь делает ставку именно на неблагородное сословие. Так что в первую очередь дипломы и знания должны получить простолюдины. А благородные платят за доступ к тайнам магии, а значит, это мы в первую очередь заинтересованы в собственном развитии. Если не хотим отстать. Конкуренция — та еще тварь, многие дворяне окажутся пережеваны ей и выплюнуты на обочину жизни.
Кристина Гордеевна смотрела на деда с удивлением.
— Звучит… цинично, — со вздохом признала она. — Тебе стало что-то известно?
— Нет, всего лишь простая логика, — развел руками Евгений Игоревич. — Императорская семья давно ищет способ нивелировать преимущества дворян. И эта академия — заметь, всюду подчеркивается, что она первая, а не единственная — станет тем камнем, который повлечет за собой лавину.
Девушка смотрела на своего деда, а тот не спешил продолжать мысль. Наконец, решив, что молчание затянулось, Дубинин уточнил:
— Так что, говоришь, за самоубийца тревожит мою любимую внучку? — с улыбкой спросил он. — Может быть, пора объявлять войну какому-то роду, а мы с твоим отцом и не в курсе?
Большакова криво усмехнулась.
— Это Моргунов, — ответила девушка. — И никакой войны объявлять не нужно. Просто их наследник… Он слишком высокого о себе мнения. Считает, что раз он претендует на звание лучшего по успеваемости на потоке, он может относиться ко мне снисходительно.
Евгений Игоревич улыбнулся иначе.
— А почему лучший он, Кристина? — спросил дед. — Я думал, ты станешь первой, кто будет стремиться к знаниям сильнее всех. Неужели Иван Владимирович настолько затмевает тебе разум, что ты витаешь в облаках на его занятиях?
Внучка чуть смутилась и на секунду отвела взгляд. Но Дубинину этого хватило, и он с трудом удержался от торжествующей улыбки.
Как ни крути, Моров стал слишком крупным игроком. И оказаться рядом с ним было бы полезно для рода, но… В ближайшие пару десятилетий общество станет сильно лихорадить — слишком много магии выплеснется в быт Российской Империи. Удержать волну будет невозможно, только оседлать. Устоять смогут далеко не все, несмотря ни на какую протекцию Ивана Владимировича.