— А что до Морова — он исполняет свой долг дворянина, — продолжил Анатолий Никодимович. — Вместе с Солнцевым они привезли гуманитарную помощь на несколько десятков миллионов рублей. И попали под обстрел. Польские коллаборационисты сговорились с Германией, хотели устроить провокацию, чтобы втянуть Российскую Империю в войну. Но они явно не рассчитывали нарваться на Морова. Окунев уже потом присоединился, а так-то Иван Владимирович к тому моменту одной только техники пережег на пару батальонов. Про людей и не говорю, там счет давно идет на тысячи.
Мирослава Анатольевна слушала отца, не выходя из состояния шока. И если в начале речи главы рода она была напугана, то озвученные цифры просто вводили ее в ступор.
Нельзя расти в семье потомственных военных и не знать, что такое война. Она видела ряды гробов, которые отправлялись домой. Видела калек, которые возвращались с фронта. Видела лица матерей, хоронящих всю семью — от отцов до сыновей.
Но человек, способный в одиночку уничтожать людей тысячами? Поверить в подобное было сложно. Даже в битвах чародеев не было столько жертв, хотя и считалось, что магия способна на многое. Но тысячи?!
Мирослава Анатольевна не испугалась этой новой черты Морова. Она испугалась за него.
Потому что нельзя убивать людей без вреда для самого себя. Скольких она знала лично, кто прошел через страшное горнило войны, пережил сотни смертей. Все ломались. Никого не щадила война. Тот же Окунев — он ведь безумен. Но его личное кладбище даже близко не сравнится с тем, что вынужден делать Иван Владимирович…
Каким он вернется из Польши, собственноручно уничтожив такое количество людей?
— Мне нужно его увидеть, — приняла решение Мирослава Анатольевна, поднимаясь из-за стола. — Я должна ему помочь!..
Анатолий Никодимович улыбнулся.
— Похвальное стремление, доченька, — кивнул глава рода Герасимовых. — Вот только там ты для него станешь обузой. Хочешь увидеться с Иваном Владимировичем? Дождись его возвращения. И потом уже помогай.
— Но, папа!..
— Мира, — строго произнес Анатолий Никодимович, взглянув на дочь с укором. — Сколько раз твоя мать провожала меня в самое пекло? Сколько раз она пыталась влезать в мужские дела?
Дочь потупила взгляд.
— Ни одного.
— А она переживала ничуть не меньше твоего, — продолжил Герасимов. — Думаешь, легко вот так взять и уйти, оставить детей, покинуть дом? Это почти невозможно! И как ты сама видишь, немногие дворяне готовы служить на воинском посту. Они слишком многое могут потерять. Но мужчины берут в руки оружие и следуют своему долгу. Так было всегда, и так всегда будет.
Мирослава Анатольевна опустила голову. Она все это прекрасно знала и понимала, что отец был прав. Но у него была мама, были дети. А кто есть у Ивана Владимировича? Любовница?
Кто подставит ему плечо, кто будет ждать дома, пока он рискует своей головой?
Герасимовым всегда было куда вернуться, было к кому вернуться. И они помнили о том, ради чего все это делают. Иллюзий Мирослава Анатольевна не строила — на руках всех ее родных мужчин столько крови, сколько ей в жизни не увидеть. Но такова их служба, таков их долг.
Им всегда было ради кого сражаться, ради кого рисковать. И ради кого остановиться в самый трудный момент, чтобы дождаться помощи или отступить. А ради кого сможет остановиться Иван Владимирович?
Он превосходный чародей, превосходный преподаватель. И он легко пойдет на смерть, зная, что никто из его детей не останется сиротой. Ведь этих детей нет.
— Обещай, папа, — произнесла девушка, поднимая голову и глядя в глаза отца.
— Что тебе пообещать? — спросил глава рода Герасимовых.
— Обещай, что когда он вернется, я об этом узнаю от тебя, а не от своего директора.
Анатолий Никодимович склонил голову.
— Обещаю, дочка.
* * *
Польша, временный штаб гетмана Вышноватого. Иван Владимирович Моров .
Василий Владимирович закинул ноги на стол, на котором лежала карта приграничных районов Российской Империи с обозначением пунктов временного размещения беженцев.
В руке мой двоюродный дядя держал бокал с вином, обнаруженном здесь же. Второй рукой Окунев копался в трофейном телефоне.
— Не нравится мне их операционная система, — заявил он, не отрывая взгляда от экрана. — Все не как у людей.
Я в это время на отдельном столе уложил последнюю голову. Вместе с Вышноватым сейчас здесь собралось больше четырнадцати частей тел. И это без учета одаренной охраны — только командование.